Брат с семьей уехал в сад и в город теперь не вернется неделю, а то и больше. Ему там хорошо. Треплется с соседями по бригаде, журналы читает, с внучкой на рыбалку ходит. Валеев представил Валеру, брата, дородного, с живыми глазами, в бейсболке, сидящего с удочкой на берегу пруда. Сам Валеев был худой, седенький, лицо в веснушках… Говорил он мало, и всякий раз оказывалось, что голоса у него нет и надо откашливаться. В саду клубника уже небось пошла, горох тоже. Молоко брату из деревни возят. Довольно вкусное молоко.
Телефон молчал. Валеев кряхтя выкорчевал себя из кресла. Взял из внутреннего кармана пиджака, висевшего в шкафу, пачку «Явы», вышел на балкон. На въезде во двор мужики из стройуправления ломали асфальт отбойными молотками, компрессор тарахтел и трясся в ознобе.
Валерий, брат, — любимец публики. Люди ли поворачиваются к нему хорошими сторонами или он сам заходит к ним с хорошей стороны — в любом случае все считают Валеру отличным человеком с прекрасным характером.
Между прочим, Валеев считал, что у него тоже легкий характер, но только на работе. Валеев плотничал на механическом заводе: врезал замки, собирал полки, вытачивал древки для метел и флагов, обивал жестью зимние фанерные лопаты.
На работе он ни с кем не спорил, не ссорился, не делал замечаний. Скажут шкаф собирать — он и собирает, велят переделать — переделает. Без раздражения. Он думал только, как приняться за дело, чтобы вышло безупречно. Может быть, это было связано отчасти и с тем, что плотничал он всего лет шесть: до этого работал в проектном бюро, прекратившем существование в разгар экономических реформ. Брат пристроил его сюда, в мастерскую, зная, что Валеев руками работать умел и с детства любил мастерить по дереву. Плотник с высшим образованием… А денег тут платили даже побольше, чем в бюро, и зарплату не задерживали.