Мои любимые чудовища. Книга теплых вещей

вернувшись в комнату и садясь за стол. В руке у него был пупсик, подобранный на веранде. — А кто не чудной-то? — Татьяна осторожно присаживалась к столу, отодвинув стул. Она смотрела на домик светлыми глазами и была сейчас чрезвычайно похожа на Ульянку. — Мама говорила, отец был такой. Молчун. — Ты-то у нас точно не в отца. — Надежда потрепала мужа по плечу. — Ох, пойду-ка попробую варенье из Ульянкиных вишен сварить. Кто его знает, может, получится что… — Ну и семейка у меня! — сокрушенно сказал Валерий, открывая дверь пряничного домика и заглядывая внутрь. Старательно щурясь, он бережно провел пластмассового пупсика в пряничную комнату и теперь усаживал у пряничного окошка. Двое шли за руку, заходя в каждую большую лужу, останавливаясь посередине, притопывали и глядели на круги, бегущие по яркой серебряной амальгаме. Валеев пошуршал рукой в пакете, выловил мягкий розовый пряник и ни слова не говоря протянул Ульянке. Она взяла маленькими пальчиками с крохотными грязными ноготочками и сказала: — Возьми себе тоже. — И, запихивая пряник в рот, успела спросить: — Откуда у тебя такой домик? …Они были уже за забором и шли по краю луговины. По полю, зажигая цветки сурепки, поплыл в сторону леса мягкий солнечный лоскут, набежал на перелесок, проявив и разделив лес на совсем разные деревья.

хулиганство). Потом сунула палец в рот и поглядела на маму. Не успела Татьяна сделать дочке замечание, как та быстренько подошла к деду Валере и сказала: — Я хочу погулять с дядей Леней. Таня и отец переглянулись. — Мокро там, доча, дождик был… — начала мама. — Ничего, — легко возразила Ульянка, — мы сапоги наденем и куртки. Мам? — Не знаю… — Пусть погуляют, Танюша, ничего, — поддержала внучку баба Надя. Ульянка подошла к Валееву, по-прежнему стоявшему столбом посреди комнаты, взяла за руку и повернула к коридору. — Надевай сапоги папины. Я тоже надену желтые. И пойдем. — Может… грязно? — робко спросил Валеев не то Ульянку, не то остальных. — Ничего, мы же в сапогах будем, не бойся. Валеев послушно обул высокие Пашины сапоги, накинул его же штормовку, взял на всякий случай пакет с остатками пряников. — Мы пошли, — сказала девочка провожающим, — не скучайте тут. — Недолго только, дядя Леня, — сказала Таня. — Ладно, мама, — ответила Ульянка, таща Валеева, как на буксире. В сыром воздухе холодела вечерняя ясность. Дорога блестела лужами, лужицами, водой в колеях, мокрой щебенкой. — Чудной все же Леня наш, — с улыбкой сказал Валерий

— Да положи ты эту утку! Вошел Валеев. Все посмотрели на него. Ульянка спряталась за маму и выглядывала из-за нее. Утка тоже выглядывала из-за мамы, но смотрела не на Валеева, а в угол, на Тихвинскую Божью Матерь. — Да что с тобой! Вот чудо, — сказала баба Надя. — Застеснялась. — Посмотри, Ульяшка, что тут! Ульянка повернулась к деду, увидела домик и сказала «ой». — Смотри, какой домик, совсем настоящий, видишь, как пахнет! Понюхай, — Татьяна подталкивала Ульянку к столу. Ульянка глянула на Валеева, вдруг улыбнулась хитро и подошла к нему, а не к домику. — Привет, — сказала она бодро. Валеев стоял молча. — Ну вот, не все же дяде Лене стесняться, пусть и девочка немного посмущается, — засмеялась Таня. Ульянка подошла к столу и стала смотреть на домик. Не отрывая глаз, она спросила: — Мы его съедим? Отчего-то всех смутил этот вопрос. — Поедим, а он опять пряниками покроется, — нашлась баба Надя. — Почему покроется? — Такой это домик волшебный. Ульянка осторожно протянула руку и провела пальчиком по выпуклым буквам «Тульский» (взрослые напряглись, изготовясь пресечь в случае необходимости любое