Цитаты из книг автора «Михаил Нисенбаум»

Весна все никак не хотела начинаться. Хотя давно не выпадало снега и старые сугробы, там и здесь просверленные собачьим кипятком и присыпанные окурками, обуглились и прижались к земле, настоящего знака весны не было. Лужи были проморожены до самого дна, мертвые тополя скребли небо негнущимися ветками и дул свербящий ветер, пересчитывавший под курткой и свитером все ребра. Наверное, надо было по-настоящему устать ждать. Причем не весны, а чуда — необычного события, внезапного знакомства с кем-то (страшно даже подумать, кто это мог быть), небывалого голоса, слов, взгляда. Наверное, это и значит — ждать весны.

Здоровье – негласный атрибут власти. Больные правители теряют авторитет, ведь власть есть сила.

Члены ректората восседали, как благородные дамы на балконе, милостиво наблюдающие за рыцарскими турнирами в их честь.

Многие в этом зале – юристы, которым не требуется никаких пояснений. Юрист никогда не выражает свою собственную волю. Юриста не спрашивают, чего он хочет. Его спрашивают, как оформить и реализовать чужую волю – государства, организации или частного лица. Но сегодня случай особый. Мы сами устраиваем нашу будущую жизнь. Нас впервые официально спрашивают, на что мы согласны.

Никита Фролович Кожух, проректор по общим вопросам, был полковник МВД в отставке, и общение без матерщины давалось ему нелегко. В тугих паузах между словами он напряженно пытался найти замену привычным выражениям или просто остановить то, что так и норовило вырваться наружу.

В каждой комнате Уткина спрашивали, какие именно преподаватели угрожают институтскому спокойствию. Уткин отвечал вопросом: а вы про Тагерта слышали? про кошмар, который на кафедре иностранных языков творится? Многие слышали про Тагерта, эта фамилия уже связывалась с крамолой, о каком бы сценарии злодейства ни шла речь. Но картина, которую прежде нарисовала Марфа Александровна Антонец, оказывалась только маленьким фрагментом огромной мрачной панорамы. Теперь выяснялось: никому не известный латинист обманул не только беззащитную даму. Он и ректору, своему многолетнему благодетелю, плюнул в душу, да и в истории с подпольным уставом, скорее всего, играл не последнюю скрипку. Сознание склонно складывать воедино все необычное. Поэтому все темные слухи и подозрения стремительно объединились вокруг одной-единственной фигуры. Так что когда со среды на проходной охранники стали проверять удостоверения преподавателей и некоторые опоздали на свои занятия, ни у кого не возникло сомнения, что это тоже как-то связано с интригами Тагерта. Кафедры гудели. Трубки телефонов в преподавательских и лаборантских не успевали остыть на рычаге. Начался тайный поиск участников заговора.

слушали внимательно и с настороженным одобрением, ведь только так можно было заранее угадать, что замышляется в верхах. Собственно, подобным образом в советские времена слушали выпуски новостей: не веря диктору ни секунды, пытались вычислить скрытые мотивы сказанного.

Имя не только отражает нрав женщины, но и влияет на него, полагая известное внутреннее направление. Имя – вроде стен, которые задают образ города. Конечно, в городах многое происходит независимо от того, как устроены дома, улицы, крепостные укрепления. И все же в городе, где здания напоминают нарядную старинную мебель, жизнь отлична от города небоскребов, и через эти отличия не перешагнуть, разве что перестроить весь город до неузнаваемости. Да и перестроив, вмиг не перешагнуть.

И кто, в конце концов, может знать, как отнесется к новой партии российский избиратель? Умирают заводы, без работы сидят целые города, а «Отчизна» за восстановление госзаказа и укрепление обороны. Мало ли, что может случиться в предгрозовой русской жизни…

Игорь Анисимович терпеть не мог мыслей о том, что происходит в его организме. Происходит и происходит. Процент сахара, количество красных телец, какой-то билирубин – зачем ему это знать? Надо прописать лекарство – пропишите, на то вы и лекари. А докладывать ему о его потрохах – увольте, от таких мыслей как раз и заболеешь.