Рославлев, или Русские в 1812 году

Анна Андреевна Так, верно, и «Юрий Милославский» ваше сочинение?
Хлестаков Да, это мое сочинение.
Анна Андреевна Я сейчас догадалась.
Марья Антоновна Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение!
Анна Андреевна Ну вот: я и знала, что даже здесь ты будешь спорить.
Хлестаков Ах да, это правда: это точно Загоскина; а есть другой «Юрий Милославский», так тот уж мой.
Анна Андреевна Ну, это, верно, я ваш читала. Как хорошо написано!
/ Н.В.Гоголь "Ревизор" /

Задорные наблюдашки или почему до сих читают Михал Николаевича За...

- Задорнова?
- Нет, не Задорнова!
- Захваткина?
- Нет, не Захваткина!
- А кого?
- Загоскина! Михаила Николаевича Загоскина!

- И что же в этом Загоскине такого задорного?
- В том, что он бодренько, почти играючись, написал роман об Отечественной войне, и совсем не так, как это делали Толстой, Пушкин, Вяземский. Он же тут всю правду-матку режет!
- Ну а почему бы и нет? Загоскин же сам воевал в этой войне.
- Да что же он там видел? Ведь поначалу был он рядовым бойцом, только к концу кампании он уже дослужился до адъютанта при генерале Левисе. Это и чувствуется в последних главах романа. А что он понаписывал в самом начале? Такое ощущение, что русскими вообще никто не руководил, не были ни Кутузова, ни Багратиона, ни Барклая...
- Зато он хорошо показал Московский пожар...
- Ну да, так комично повернуть сюжет, чтобы показать догорающую Москву. На мой взгляд придумал самый нелепый для этого способ, ну как можно в пылающем городе найти человека, скрывающегося от текущих властей!
- Ну да, ты прав, особенно если прикидываться французом, и такая куча народа не смогла распознать его акцента! Но все равно, согласись, тема патриотизма русского народа и роста народного сопротивления Наполеону раскрыта им хорошо.
- Ну не скажи! Вспомни, как весело выбирали эти "партизаны" своего предводителя! Я вспомнил "В бой идут одни "старики". Максимум, чего смог добиться Титаренко в пехоте, так это - махнуться не глядя! А тут?
- Ну и что, Рославлев же все-таки военный человек тогда был, сам бог велел.
- Ага, а теперь вспомни, как вдруг наш друг Рославлев начинал свой боевой путь! Это ж вообще нереальная история, сравнимая только с неудавшимся побегом ребят "донкихотовцев" в Африку для освобождения угнетённых негров!
- Ха, ну, тоже скажешь! И все равно, Загоскин - крут! Он был первым, кто написал внушительный роман об этой войне, Толстой же был уже потом!..
- Это он воодушевился после успехов от "Милославского", выдержавшего 7 прижизненных переизданий, да и царь самолично его наградил. Да и понятно, с одной стороны, тема победы народа над Наполеоном, плюс давняя культурная близость французов и русских тогда еще была свежа в памяти. И все же "Рославлев" получился не таким удачным.
- Почему же? Я с тобой не согласен. Хороший исторический роман! И надо его читать и сейчас, поднимает патриотичные настроения! Ну и куда же нам деться от настоящей чистой любви? Ведь любовная линия тоже получилась!
- А кто его знает! Посмотрим, если наши потомки будут читать Загоскина, тогда да! У него получилось!...
Какой же он все-таки был интересный, этот господин Загоскин! Порой, начинал рассказывать что-либо своим друзьям так: "Покойная моя матушка..." - потом остановливался и крестился: "Что это я говорю! Ведь она еще здравствует!"
- Книги его тоже здравствуют, до сих пор!...

Первый роман Загоскина, «Юрий Милославский», был посвящен событиям, отстоящим от автора на два с небольшим века. «Рославлев» был вторым, и повествует он о «грозе двенадцатого года», которая у всех была еще на слуху и на памяти. Оба обстоятельства пошли книге только на пользу. Успех первого романа внушил г-ну Загоскину некоторую уверенность в себе и сознание, что можно писать хорошую историческую прозу, не обращаясь каждую минуту к томику «Айвенго». ВременнАя близость к описываемому позволила использовать наблюдения из жизни — и оказалось, что г-н Загоскин способен подметить много интересного.
«Рославлев» полон очаровательных жанровых сценок. Чего стоит хотя бы эпизод, когда герой спешит к невесте и застревает на почтовой станции. «Пересмотрев давным-давно прибитые по стенам почтового двора – и Шемякин суд, и Илью Муромца, и взятие Очакова, прочитав в десятый раз на знаменитой картине «Погребение Кота» красноречивую надпись: «Кот Казанской, породы Астраханской, имел разум Сибирской», – Рославлев в сотый раз спросил у смотрителя в изорванном мундирном сюртуке и запачканном галстуке, скоро ли дадут ему лошадей, и хладнокровный смотритель повторил также в сотый раз свое невыносимое: «Все, сударь, в разгоне; извольте подождать!»» Чувствуется, что и почтовая станция, и смотритель, и картинки на стенах — все выхвачено прямо из жизни.
Плюс то, чем не балуют нас современные авторы: речевая характеристика героев. Мужики на завалинке разговаривают на роскошном выразительном русском языке, его не спутаешь с приглаженной офранцуженной речью петербургских салонов. «Так лисой и лисит», «перехватал в некруты» и прочее — речевые жемчужинки, какими и Даль мог бы гордиться.
Если говорить о героях, то и они вышли отлично. Лишь в изображении главной героини, Полины, чувствуются характерные романтические преувеличения, да и это можно объяснить тем, что ее мы видим в основном глазами влюбленного Рославлева. Не повезло также партизанскому командиру Александру Фигнеру (он выведен в романе как «молчаливый русский офицер») — из всех черт характера ему оставили только фанатичную ненависть к французам, и он добросовестно проявляет это качество в каждом эпизоде, как только появляется на страницах. Зато Рославлев — не ходульный романтический герой, а просто милый молодой человек, вполне себе из плоти и крови. И по отношению к своей невесте он ведет себя скорее естественно, чем по-рыцарски. (Это не спойлер, спойлер выдал сам Загоскин прямо в предисловии.) Невозможно же не заметить, что девушка его не любит, но... желание быть счастливым, возможно, некоторый эгоизм... он ничего не видит. Зато когда все выясняется, Рославлев оказывается способным подавить разочарование и злобу к «изменнице» — и в этом немалое его обаяние.
Идейный мир романа достаточно прост и укладывается в неизменную формулу «православие, самодержавие, народность». Иного и ожидать нельзя, учитывая Третье отделение. Но у Загоскина иногда все это принимает забавные формы. Скажем, он никогда не называет Кутузова иначе как «князем», «светлейшим» — как будто без княжеского титула читатель не прочувствует все величие Кутузова!
Зато писатель остроумно и по заслугам высмеивает неискоренимое в России низкопоклонство перед Западом — и это доставило мне немалое удовольствие.

Это второй, прочитанный мною, исторический роман Загоскина. Уже одно то, что его книги дожили до нашего времени и находят своих, хотя и немногочисленных читателей, говорит о том, что они заслуживают внимание. Хотя он и современник Пушкина, но его роман, написанный в 1830 году, сохранил своеобразие допушкинского литературного языка и романтизма. Война 1812 года и обстановка в России в то время послужили фоном для романтической и трагической любви Рославлева к Полине с неожиданными и мистическими поворотами и трагическим для Полины исходом.
По всей книге красной нитью проходит великая любовь к Родине, патриотизм, готовность отдать за нее жизнь у офицеров и солдат русской армии, у гражданского населения всех сословий, за исключением небольшого количества дворян, презиравших все русское и боготворящих все французское. Автор также подчеркивает презрительное отношение французов к России и русским, называвшим их варварами, их нежелание признавать свои поражения и представляющие их для своего населения победами, их отрицание силы русской армии и оправдание своих неудач русским морозом. Как видим, такая традиция жива и в настоящее время.
Книга читается легко и с интересом, но все-таки для современного читателя она несколько необычна, как своим языком, так и не всегда обоснованными, а иногда и неправдоподобными эпизодами и поворотами сюжета.