Православие, самодержавие и народность — вот, в трех словах, пафос «Аскольдовой могилы». А ведь, как ни странно, николаевской цензуре этот роман показался «богомерзким». Вероятно, из-за образа равноапостольного князя Владимира, который здесь — еще язычник, от святости крайне далек и лишь время от времени задумывается о смене веры. Чего стоит хотя бы описание его многолюдного гарема в селе Предиславине! И хотя Владимир-князь на первом плане почти не появляется, он остается единственным героем романа, который как-то изменяется по ходу действия. Тем и интересен.
Прочие персонажи до ужаса одномерны. Любопытство вызывает разве что Торопка Голован, которому по его амплуа трикстера положено быть хотя бы забавным. Он по крайней мере бывает остроумен. Не совсем уж плохи злодеи: Веремид и жрец Богомил. Интриги их сложностью не отличаются, но зато они чего-то добиваются, что-то делают и высокопарных фраз им отпущено меньше, чем положительным персонажам. Веремида портит нарочитая вальтерскоттовщина. Раз у шотландца превосходно получаются таинственные незнакомцы, почему бы не ввести такого и в русский роман? И вот Веремида для пущей таинственности именуют «незнакомым» даже в финале, когда читатель давно познакомился и его прозванием, и с биографией. Довольно искусственными кажутся и его переживания по поводу варяжского гнета на Руси. Ну, какой из Владимира-то варяг? И где там гнет? Не выглядят киевляне угнетенными. С другой стороны, если бы Веремид не пытался восстановить династию Аскольда и Дира, то сюжет развалился бы окончательно. Богомил, верховный жрец Перуна, описан как законченный злодей, но его образ несколько оживляют переживания по поводу религиозной политики Владимира (что б такое учинить, чтобы великий князь чтил старых богов и не искал новых?) и неожиданная «карьера» в финале.
Положительные персонажи «Аскольдовой могилы» откровенно ходульны. Особо не повезло юным влюбленным — Всеславу и Надежде. Так и хочется крикнуть им: «Слезьте наконец с котурнов и говорите, как люди!» Нет, не слышат, продолжают декламировать патетические монологи, возводя очи к небесам.
С другой стороны, как только витязь печального образа Всеслав исчезает с горизонта, жить становится веселее, а читать — интереснее. Представления Загоскина о Киевской Руси весьма приблизительны, но создать красочный образ эпохи он сумел. Недурно заглянуть в село Предиславино, где вместе с наложницами Владимира Красное Солнышко коротает свои дни гордая Рогнеда. Приятно и побывать на пиру славной дружины княжеской, послушать песни Торопки или перебранки благородного Стемида и трусливым Фрелафом. Для описания киевских богатырей Загоскин использовал былины, правда, тоже довольно приблизительно. Особо позабавил княжеский воевода Тугарин Змеевич.
Сюжет романа прямолинеен, зато финал оказывается совершенно неожиданным как для читателя, так и для героев.
В общем, от «Аскольдовой могилы» остались смешанные впечатления. Достоинства у книги есть, но они затмеваются изобилием романтических штампов. По сравнению с «Юрием Милославским» роман показался мне более схематичным и менее живым.
