6. Обратно в город Новая Ладога

На следующий день утром проснулся,
Младшая дочь передо мною стоит.
И мне предлагает, чтоб срочно побрился,
Потом добавляет: «Так мама велит».
Я с ней согласился и взял в руки бритву,
Но жена меня тоже начала торопить.
И я без упрека, а просто лишь в шутку
Ушел на работу с усами служить.
Жалоба срочно в Красноярск полетела,
Теща должна конфликт разрешить.
Очевидно, жену ревность смущала,
Усы ведь прельщают женщин других.
И она отвечает, что раньше считали,
И в книгах, я помню, можно прочесть:
«Поцелуи безусых все равно что без соли
Яйцо на досуге куриное съесть».
Так и остались усы, суждено, видно, было
Всю жизнь по-гусарски мне с ними прожить.
Верой, надеждой они мне служили,
Как гордость мужская помогали мне жить.
А чтобы жена на меня не сердилась,
На Новой Земле купил я часы,
Часы золотые, чтоб ими гордилась
И крепче любила меня и усы.
А в части в тот день мне приказали
Представить к наградам мой личный состав,

7. В Алуште на отдыхе

Алушта – курортный город на берегу Черного моря в Крыму.
Потом в ноябре путевку мне дали
Бесплатно в Алушту к Черному морю,
А жена и дети тут же сказали:
«Усы там не брей и будь сам собою».
По пути в санаторий в купе мое сели
Три пассажира, и в разговоре
Они рассказали, что едут к Довженко
Довженко – врач, занимающийся частной практикой по разрешению правительства.
Лечить от алкоголя свое горькое горе.
А третий молчал, и вдруг поневоле
Приступ эпилепсии с ним приключился.
Он быстро уходит, но я уже понял
И с просьбой дать адрес к ним обратился.
За адрес, который мне они дали,
Я был благодарен тогда и поныне,
Они в мою душу надежду вселили,
Ведь у нашей дочурки эти приступы были.
В Крыму Севастополь я посетил,
Бахчисарай и чуфут-кальское взгорье.
Чуфут-Кале – развалины средневекового города (V–XIV вв.).
В Алупке, Гурзуфе, Мисхоре я был
И на «Ласточкином»
«Ласточкино» – дворец «Ласточкино гнездо» в Крыму.
У Довженко в конце своего отдыха был,
Он в Феодосии жил и трудился.
Ему рассказал я приступ, как проходил.
Рецепт он мне дал и попрощался.
Купрум акцетикум^[5] он больным назначал
Купрум акцетикум – сернокислая медь.
Для страдающих этой болезнью.
Это лекарство достать нелегко,
Но он нам его прислал бандеролью.
На обратном пути был я в Смоленске,
Встретил детей, жену брата родного,
Сходил на могилу у дороги на взгорке
«На взгорке» – на Тихвинском кладбище, где захоронен мой родной брат Валентин.
И за упокой его выпил водки немного.

8. Служба в г. Луга, Ленинградская область

В конце декабря я в Лугу приехал
На службу в учебной ядерной части.
Она создавалась в бригаде ракетной,
Имея лишь штаб и никакой власти.
А в январе по приказу Москвы
В Ленинграде был я на Ржевке^[6]
Читал лекции артиллеристам страны,
Что делать с БЧ при ее подготовке.
Четыре дня за столами сидели
Солдаты минувшей жестокой войны.
Сейчас они маршалы и генералы,
Познают, как БЧ применять на войне.
Они воевали до полной Победы,
Защитили народ от фашистской чумы.
Теперь защищают от новой угрозы —
Беспощадной ядерной всемирной войны.
В феврале мне дали майора досрочно
За службу и труд на Новой Земле.
Конечно, служил я тогда безупречно,
И по заслугам это видели все.
Дважды обмыл я майорские звезды.
На Ладоге срочно и в Луге потом.
Такое бывает в жизни однажды,
И то не для всех и нежданно притом.
Потом получил я медаль «За отвагу»,
Ее Варенцов вручал мне в Москве.
Это за то, что исполнил достойно присягу,
За верность народу и покой на земле.
Меня наградили, а подчиненных забыли,
Но мы же все вместе подвиг вершили?
Потому на душе горечь осталась,
Она и поныне не изменилась.
В Луге бывал в моем сборочном зале
Гомулко – министр польской страны.
Гомулко – Министр обороны Войска Польского.
Не хотел он, чтоб люди жили в неволе,
И знал, что ракеты и бомбы нужны.
Нужны, чтоб усмирить слишком ретивых,
Взорвавших Хиросиму и Нагасаки,
Хиросима и Нагасаки – японские города, которые первыми в мировой истории подверглись атомной бомбардировки 6 и 10 августа 1945 года американцами. Полностью пострадало 92 % построек, погубили более 300 тысяч человек их населения.
Весь мир уничтожить ныне готовых,
Ведь в мире есть очень злые маньяки.
Готовы они на любые аферы,
Чтобы советы стереть с карты земли.
Они за возврат господства их веры,
Чтоб порядки былые утвердиться могли.
А в 63-м Чуйков в часть нашу прибыл
Чуйков – Маршал Советского Союза, Главнокомандующий Сухопутными войсками Советской армии.
И статус ее в тот же час изменил,
Он ее тут же в полном составе
В Варшавский договор надолго включил.

9. Заключение

В эти годы, где бы я ни был,
Нештатным парторгом я избирался,
Спорторгом всегда в каждой части я был
И от штатной работы не уклонялся.
Доверяли мне много в мире мятежном,
Учили, как нужно мир защищать
От ядерной бомбы, и теперь, очевидно,
Не надо опасность войны упрощать.
Итог очевиден всей нашей работы,
Результат испытаний всему миру сказал,
Что в Кубинской войне победы не будет,
Кубинская война: в 1961 году СССР разместил на Кубе ракеты, способные поражать цели на территории США.
Карибский демарш всем то доказал.
Карибский кризис – международный кризис, поставивший в 1962 г. США и СССР на грань ядерной войны. Н. С. Хрущев остановил корабли, идущие на Кубу, в обмен на обещание США не нападать на Кубу.
Мощь ядерной бомбы укротила строптивых,
Она людям мира однозначно страшна,
Потому теперь ищут путей справедливых,
И весь Мир заявляет: «Нам война не нужна!»
Решение будет, оно однозначно,
Народ победит капитал навсегда.
Систему создаст небывалую прочно,
Где равенство будет и благодать навсегда.
На Новой Земле мы на равных все были,
Облучались и знали, это здоровью вредит,
Но народам Земли мы предсказали
Ядерной бомбе всемирный запрет.
Я часто своих друзей вспоминаю,
Они мне как будто с бывалой родни,
И где же они теперь, я не знаю,
Но твердо уверен – герои они.
Здесь браконьерство процветает,
Соблазн к наживе тут велик.
Здесь каждый житель точно знает,
Что степь и Волга кормят их.
А в целом край здесь благодатный,
Он богат, суров и тих,
Отсюда в космос необъятный
Несут ракеты людей ввысь.

1-20 октября 2008 г. г. Львов

О себе

Один в гнетущей тишине
Лежу в ночной тиши безмолвно
И думаю, как удавалось часто мне
Жить с людьми всегда любовно.
А это, видно, потому,
Что не для себя я жил, наверно,
А добро творил народу своему.
И это так, и это верно.
И жизнь моя текла, как ручеек в лесу,
Журча любовью и бесконечной трелью,
И потому я с гордостью умру
И вечно буду спать под ивой и сиренью.
Возможно, буду вечно жить
В умах людей и в небесах безмолвья,
Добра лишь всем желать, дружбой дорожить,
Как прежде, всем желать здоровья.

20 апреля 2009 – 2 февраля 2011 г. г. Львов

Автобиографический эпос в стихах

Тяжело у меня на душе,
Я грустные песни пою,
Потому что в дневной тишине
Свою прошлую жизнь познаю.
Прошла моя жизнь у всех на виду,
Как горный поток между скал.
Она пробивалась сквозь зной и пургу,
Закалялась в пути, презирая печаль.
В детстве порой голодал,
Юность в пехоте, десантах прошла,
А после войны я возмужал —
И любовь меня сразу нашла.
Семья в один год, трое детей.
И жилье на частных квартирах.
Помогала страна, благодарны мы ей,
Учила бесплатно сынов своих верных.
Школа дала золотую медаль,
Академия тоже отлично.
Потом двадцать лет постоянно печаль,
Облучался всегда я прилично.
В казахстанских степях я побывал,
На Новой Земле и в Кап Яре,
Везде изотопов^[7] сполна получал,
Даже в цеху и на вольном просторе.
Но здоровье и силы нашлись.
Все невзгоды прошел я успешно.
Неизвестно откуда силы брались,
Но служил я всегда безупречно.
Тысячу тревог я пережил,
После их уходил на ученья,
Людей постоянно реально учил,
Чтоб били врага без сомнения.
За все годы, когда я служил,
Никогда в госпитале не был.
На службе со спортом крепко дружил,
Всегда преданным Родине был.
В Ялте и Сочи, других городах
Отдыхал ежегодно бесплатно.
Тридцать суток и дорога за так
Представлялась всегда аккуратно.
На гражданке тоже трудился.
Всем людям, чем мог, всегда помогал.
Работал в совхозе, этим гордился,
Все, что мог, всем все раздавал.
Вечерами на даче трудился.
Все делал сам, копал и сажал,
Камень из земли извлечь весь старался,
Сад посадил и огород содержал.
Потом пчеловодством занялся,
Два улья свои запатентовал,
Постоянно у пчелок учился
И книгу о них написал.
Патенты мои по миру пошли,
Блуждают они в пространстве,
А книга моя на полке в пыли
Мечтает об издательстве.
Теперь автоочерк усердно пишу
О долгой и сложной жизни своей,
На память потомкам оставить спешу
Уроки из жизни моей.
К книгам альбомы готовлю,
Что позволяет увидеть, узнать,
Какой наша жизнь была явью,
В труде и быту ее чтобы познать.
Стихи мои тоже о том же твердят,
Зовут лишь к добру и любови.
Они подсказать народу хотят,
Как жить в мире без крови.
Рыбалку, охоту всегда я любил,
Но редко когда удавалось
Быть на природе один на один,
Ведь служба трудом доставалась.
Рыбачил на Ахтубе^[8] и Балхаше,
На Сердобе и разных озерах,
Сердоба – река в селе Куракино Сердобского района, Пензенской области.
Старался давать отдых душе
На вечерних и ранних зорях.
На охоту с ружьишком ходил,
Особенно часто в Польше,
В Казахстане семь сайгаков убил,
А в Луге на пернатых больше.
Луга – город в Ленинградской области.
Сейчас постоянно нас тяготит
Буржуазная в мире стихия,
Она людям жизнь тормозит,
Не дает им работы, покоя.
Но на Земле настанет тот час,
Когда мир людской восстанет
И уничтожит буржуев как класс,
А строй советов воспрянет.

10 апреля 2011 г. г. Львов

Наша бриллиантовая свадьба

Вот и шестьдесят годков минуло
С тех пор, как в сельский ЗАГС мы шли.
И радость, горе промелькнуло,
Все было на большом пути.
Вначале жизнь шла тихо, мирно,
Семья возникла налету.
Нас стало пятеро, и верно
Мы шли по жизни попросту.
Росли, учились, шагая в ногу
Навстречу трудностям в быту,
И скоро стали понемногу
Внедряться в жизнь по-своему.
Самостоятельными стали
Все дети наши взрослые
И очень скоро нарожали
Шесть внуков, и все прекрасные.
Потом и правнуки родились,
Их пять уж здравствуют.
И мы семьей своей гордились,
Теперь нас все приветствуют.
Но горе и радость, антиподы,
Всегда за нами шествуют.
Не стало сына в эти годы,
Ушла и дочь в другой приют.
Теперь мы старенькие стали,
И бить нас не положено,
Но времена теперь настали —
Горе со стрессом сложено.
Потому болеем, и частенько
Инфаркты нас преследуют.
Хотим пожить еще маленько,
Ведь внуки того требуют.
Нам дети, внуки прокричали:
«Дедуль! До ста живи и более».
И мы хотим, чтоб слова их стали
Реально в жизни долее.
А свадьбы не было вначале,
Теперь зачем тем более,
И бриллианты поневоле,
Зачем они тем более.

25 января 2012 г., г. Львов

Мои стихи

Мои стихи из жизни взяты,
Они про боль и про любовь,
Разнообразием богаты,
Зовут к грядущей жизни вновь.
Они из года в год идут
По ходу моей прошлой жизни
И содержание в себе несут
О том, как я служил отчизне.
Служил я честно для людей,
Не обижал даже зловредных,
Но требовал исполнения скорей
Задач ответственных и верных.
Надеюсь, моя правдивая душа
Послужит людям хоть немного,
Подскажет в жизни иногда,
Что делать для людей во благо.
Мои стихи будут жить в веках,
Служить правдивостью народу
В борьбе за власть, любых делах,
За дружбу, братство и свободу.
В жизни чтоб победить несчастья,
Нужно начинать с себя,
Учить детей, всем жить как братья,
Вести борьбу за мир всегда.