Глава 5

Для начала Семаков двинулся рапортовать (заодно узнать последние новости) к Нахимову. Но далее флотский офицер Семаков почему-то занимался делами, к флоту впрямую не относящимися. Он навестил дом, где проживали иноземцы, и разговор там случился долгий. Затем лейтенант пошёл домой, отобедал и сколько-то времени провёл за расчётами. Потом взял бричку и покатил на мыс Херсонес, где коротко посовещался с обитателем пещеры. В результате ночью дракон летал над сушей, а не над морем.

На следующее утро лейтенант снова наведался к Тарроту, после чего решительно поехал в расположение донцов-пластунов, где отыскал хорунжего Неболтая. После надлежащих приветствий Семаков перешёл к делу:

– Тихон Андропович, я моряк, а потому нужен ваш совет в сухопутном деле, что мной задумано.

Ответ был несколько в стороне от темы:

– Владимир Николаевич, мне уж оскому набило это «вы». Хвала господу, не первый год знакомы. Давай на «ты», что ль?

– Давай!

Соглашение скрепилось рукопожатием.

– Так вот, Тихон Андропович, дело такое. Нам надобно с мыса Херсонес перевезти новые гранатомёты, сухопутные, а они тяжелые даже в разобранном виде. Там одни лишь заготовки для щитов по восемнадцати пудов, а их две.

– О-го-го!

– Доставить их следует на Камчатский люнет, так адмирал приказал. Только на телегах и увезёшь, да тут вот какая препона может случиться: французы с англичанами уже неподалеку, у Инкермана. Моя разведка донесла. Два дневных перехода, как понимаю. Почему и опасаюсь их авангарда. Он, как думаю, конный?

Казак кивнул.

– Улан пошлют верным делом.

– На разведку сколько обычно отряжают?

– Коль моя воля, так сотню бы отправил.

– Вот же! Мои молодцы от них не отобьются. Вот что мыслю: сколько-то твоих казаков хорошие винтовки купили, да и ты тоже – так?

– Оно верно, штук с пятнадцать.

– Хочу, чтоб вы моих матросиков и груз охранили. А мы с «Морского дракона» можем вас из гранатомётов поддержать. Эту сотню должны разнести в брызги. Победная слава – тебе, и всё прочее тоже, – моряк намеренно не упомянул слово «трофеи», – а нам лишь бы увезти телеги. Но и риск твой.

Казак чуть сощурился.

– Это какие ж ты видишь опасности?

– Да не опасности, а самое простое: может, конные и вовсе не поспеют. Тогда твоим ни славы не получить, ни… кратко сказать, ничего не достанется, разве что проедутся туда-сюда.

Неболтай надолго задумался. Потом пошли вопросы:

– Говоришь, твой корабль будет под берегом?

– Ну, под берегом – это сильно сказать. Три кабельтова, к примеру; это сажен двести пятьдесят или триста.

– А твои молодцы увидят ли супостатов с палубы?

На этот раз задумался моряк.

– А ведь ты прав: могут и не увидеть. Берег там высокий, сам должен помнить.

– И я о том. Понадобится связной. Тебе передавать то есть, куда гранаты класть.

– Сигнальщик, стало быть. Флажным семафором… Понятно. И сверх того офицера наряжу, чтобы видел, куда легли гранаты, и поправки докладывал.

Ни один из собеседников не знал о существовании приёма, именуемого «корректировка артогня при стрельбе с закрытой позиции», но именно его и предполагалось пустить в ход.

– Потом же твои грузить должны. Моим на это отвлекаться не след. А телег сколько надобно?

– Три, это самое меньшее. Да что я такое говорю: все пять. В каждую пару запрячь, а ещё лучше – тройку. Ведь и сами гранаты тож не пушинки… Только, боюсь, так сразу не найду.

– Ну, Владим Николаич, возы для груза берусь достать с нашего обозу, и ездовых тоже, и коников. Пусть только твои расстараются… это самое… чтобы ихнюю сотню подзакрыть малость.

– Тихон Андропыч, я тебе придам одного из моих помощников. А как наши гранаты бьют, ты и сам знаешь… Ох, совсем забыл, этого как раз и не знаешь, тут новые мы заказали, они ещё посильнее будут. Правда, мы их только на вражеских кораблях пробовали, ну да и по кавалерии пройдутся добре. Единственное: не ручаюсь за их коней.

– А тут что за притча?

– Бьют те гранаты очень сильно, говорю ж тебе, почти наверняка ноги переломают лошадкам, да и людей… кто вблизи будет, контузию обещаю на самый лучший исход.

– Да неужто сильнее вдаряют, чем те, прежние?

– Вот те крест! И добавь ещё: осколки чугунные от новых гранат бывают. Врать не буду: сам не видел, но разлетаться должны далеко, так что ты уж с казаками поостерегись.

– Хочешь сказать, в ложбинку или там овражек схорониться?

– Во всяком случае, старайся во весь рост не стоять. Сам знаешь: ведь эту винтовочку хоть стоя, хоть лёжа перезарядить можно.

– Уж такое все сумеют, каждый ружьишко новое попробовал сурьёзно.

– И вот что я подумал, Тихон Андропыч. Ты уж прости, но… на войне, сам знаешь, всяко бывает… так что на дело пусть только охотники пойдут. А кого и сколько брать – тебе решать.

– Это о чём ты?

– Да новое для наших дело: сухопутные цели всё ж. Как бог свят, без привычки мазать начнут. Я мыслю, что гранатами всю сотню не выбьют. Так что вели своим пуль захватить поболее. Мои комендоры будут выцеливать тех, кто не ближе пятисот шагов, а дальше уж вы сами.

– Это я так же подумал.

– Не сомневался; а ещё предупреди своих, что, мол, сильно взрываться будет. Ну, чтоб народ не растерялся. И коноводам вели подалее расположиться. Короче, сам увидишь. Мои-то, узря, как новые гранаты шарахают, только матерные слова и находили.

– Иди ж ты же ж!

* * *

Когда в проект корабля вносятся изменения, да не просто, а в момент почти полной готовности – найдите-ка руководителя, который такое любит! Французский инженер Пьер-Арман Гьейсс не составлял исключения. Но даже он вынужден был признать, что как минимум на сведения, доложенные разведкой, стоит обратить внимание. К тому же на эту тему говорить ему пришлось не с кем-нибудь, а с представителем заказчика, вице-адмиралом Арманом Жозефом Брюа. Именно этому офицеру предстояло вести эскадру в бой. Правда, должен был участвовать также англичанин: вице-адмирал Эдмунд Лайонс, но его в тот момент в Тулоне не было.

Брюа был настроен самым решительным образом:

– Мне очень жаль ваше время, месье Гьейсс, но я не поведу в бой корабли, имеющие на верхней палубе хоть что-то горючее. То, что вы только что прочитали, – не пустые фантазии. У нас накопился печальный опыт: бомбические снаряды русских обладают зажигательным действием ужасающей силы.

Кораблестроитель аргументировал со всей эрудицией, подключая к ней также эмоции.

– Помилуйте, месье вице-адмирал, разве в нашем доблестном флоте матросы не умеют справляться с пожарами?

– Вы невнимательно читали памятную записку, месье. Эти снаряды взрывами контузят экипаж, и на верхней палубе просто некому тушить огонь. А выбраться наверх с батарейной палубы именно по причине огня невозможно.

– Но вы, в свою очередь, должны понимать, что отсутствие мачт означает не только отсутствие парусного вооружения, но и потерю хода. Четыре узла – это максимум того, что могу обещать, или же надлежит уменьшить количество всех припасов (угля в первую очередь) и установить более мощные котлы и, соответственно, более мощную машину. Разумеется, на театр военных действий эти корабли придётся буксировать. Затрата времени на переоборудование трёх кораблей составит полгода.

– Сколько помню, месье инженер, их в любом случае придётся буксировать, это показывали ваши же расчёты. Но вернёмся к материалам. Никакого дощатого палубного настила, бушприт срезать, а дымовую трубу, наоборот, укрепить дополнительно.

Голос инженера прямо-таки сочился ядом:

– На что прикажете поднимать флажные сигналы, месье вице-адмирал? И куда ставить сигнальщиков? Ведь марсов не будет.

Руководитель проекта из мелочной злобности выделил голосом слово «вице». Брюа не выказал на это никакой мимической реакции, но заимел на душе некоторое хамство, выразившееся в реплике:

– Надеюсь, месье инженера не затруднит спроектировать и сделать металлические мачты? Так и быть, я облегчу задачу. Они должны быть ниже обычных: не более пяти туазов… имею в виду, не более десяти метров, – уточнил вице-адмирал, – и с «вороньим гнездом» для сигнальщиков. Тогда обойдёмся без вантов, которые, между прочим, тоже хорошо горят. Чтобы не быть голословным: вот вам список требований, месье Гьейсс. Жду извещения о дате сдаточных испытаний.

Кораблестроитель на это лишь раздражённо мотнул головой.

До рассвета оставался час. Даже по этой причине разглядеть группку людей, столпившихся вокруг пустого места, было бы невозможно и за двести шагов. А тут ещё погода поспособствовала: густая облачность скрыла почти полную луну.

Работа у Тифора была самая простая: трансформировать два тяжеленных железных бруса в листы толщиной три маэрских дюйма. С хорошим кристаллом эта была работа на полчаса.

Вокруг толпились хорунжий Неболтай, мичман Шёберг и лейтенант Малах. Последний объяснил своё присутствие стремлением увидеть работу гранатомёта по наземным целям. Однако винтовку он тоже взял с собой. Мичман же получил приказ от лейтенанта Семакова; тот рассудил, что меткость стрельбы с корабля важна, а того важнее обретение навыка передавать поправки к прицелу. Именно Шёберг должен был командовать батареей гранатомётов на Камчатском люнете.

Труд рыжего магистра уже был близок к завершению. Все детали гранатомётов помимо щитов лежали на земле, ожидая погрузки, когда в отдалении послышался скрип тележных колес – ездовые явно экономили на мази. Возов было даже не пять, а шесть. А через пяток минут в сумерках показались матросы с «Морского дракона» и казаки верхом.

Неболтай кивнул с таким удовлетворённым видом, как если бы лично провернул операцию по вытягиванию нужных предметов, посланных через портал. Последовала команда:

– А ну, станичники, рассыпайсь по укрытиям!

К счастью, стрелкам были места, где прятаться. Через считаные минуты посторонний глаз не увидел бы пластунов даже с пятидесяти шагов.

Шестеро крепких матросов с большими усилиями грузили на два воза и вправду тяжеленные щиты. Ещё шестеро сравнительно быстро переместили разобранные гранатомёты в третий воз. Четвёртый наполнялся гранатами, когда сигнальщик выкрикнул:

– Красно-синие едут верхом, с норда! Дистанция девять кабельтовых!

Посторонний восхитился бы зоркостью матроса Мягонького, но Шёберг отлично знал, что только такие в сигнальщики и попадают, и потому без промедления рыкнул:

– Численность?

– Не разглядеть, ваше благородие, едут без строя.

– Дубина, хоть примерно скажи: десяток там иль сотня.

– Не менее полусотни, ваше благородие.

– Передать флажным семафором на «Морского дракона» депешу: «Вижу конную разведку неприятеля числом до сотни. Дистанция девять кабельтовых. Прошу залпировать гранатами».

Экипаж корабля, исполнявшего в данный момент обязанности плавучей батареи, уже был готов действовать. Трудность заключалась в том, что ни комендоры, ни начарт противника пока не видели – только торчавшего на высоком берегу и сигналящего флажками Мягонького.

Командир отрядил Тароватова на мачту. Но и тому не удалось разглядеть конных. Наконец Семаков решился:

– Михаил Григорьевич, делать нечего. Палить придётся с поправками по флажным депешам. Начинай пробные.

– Кормовой, дистанция двенадцать кабельтовых, точно на норд. Давай одиночную.

Вспышки видно не было. Зато в небо взметнулся гигантский фонтан бурой земли.