Памяти Григория Дашевского

«лети меня свет…»

 
лети меня свет
теням ответ
и ветра ветошь
 
 
за окном забывают как будет утро
и я подсказываю первую букву
 
 
ни на да
ни на не
ни на и
непохоже
мироздание
ни на бы,
ни на будто
 
 
снова в комнате я никак не вспомню те слова
которыми там за шторами я сотворил утро
 
 
лети меня свет
 

«Небо, на небе еще одно небо…»

 
Небо, на небе еще одно небо,
И небо над ним.
Глядя на них, и я становлюсь не одним.
 
 
Не одним, так другим.
Не все ли равно, двойное дно надо мною
Или оно одно?
 
 
Заперт и заперт.
Непонятно, где
Восток, где запад,
Какой поклониться звезде.
 
 
Выслушать изволь,
Сколь бестолков
Я, бредущий вдоль
Перистых облаков.
 
 
И заведи меня за
Ширму заката, сестра,
Куда закатилась слеза.
 

1. «Ходить ходить выхаживать…»

Г.Д.

 
Ходить ходить выхаживать
Самого ходящего
Чтобы оставалось только
Самоё хождение
 
 
Пятна и следы оставлять
Следы и пятна
И за все цепляться
Обо все тереться
 
 
Наконец стереться
На стене последнего дома
Написать исчезающим пальцем:
Существование – чрезмерно
 

2. «Все движения, звуки вокруг и через…»

 
Все движения, звуки вокруг и через
Открывают грудную клетку и череп,
И сознание – стекловидное тело —
Выкатывается за пределы тела.
 
 
Но почти не заметив пропажи поклажи,
Ты растешь над собой, как прибой
                         на безлюдном пляже,
 
 
И на мутную воду садятся безутешные чайки
Для минутного отдыха от пустоты и отчаяния.
 

3. «Вот и огонь прошел стороной…»

 
Вот и огонь прошел стороной
И глубина оказалась пустой
Голубь с оторванной головой
Сел на ладонь и ко мне обратился:
Лучше бы ты не родился, живой
Ну а если родился
То вой на луну
 
 
Я стою и смотрю на сны
Мимо меня проходит огонь
Тыльная сторона ладони луны
Тянется к моему кадыку
 

«дом обесточен мир не светел подними листочек с полу…»

 
дом обесточен мир не светел подними листочек с полу
напиши кому позвонить в случае ночи и положи так чтобы
я заметил
 
 
я ведь никаких передач не слушаю и не знаю что делать
в этом случае говорят что самое лучшее спать лечь
так ли?
 
 
извини что я тебя этим мучаю беспокою и все такое…
 

«Мы стояли в очереди за…»

П.

 
Мы стояли в очереди за
Молоком в криницах
И держали очи и глаза
Глубоко в глазницах.
Что же происходит, небеса?
 
 
Почему не кожа, а бумага,
Почему не целовать, а жечь,
И когда прольется ваша влага?
 
 
Ну-ка отвечай, родная речь!
Вечно отвечай, автоответчик,
Говори со мной, ори со мной,
Пустоты разметчик, тьмы разведчик,
В голове сидящий человечек,
Перегной коробки черепной.
 

«войдя в зрачки теки теки по руслу их реки до устья…»

 
войдя в зрачки теки теки по руслу их реки до устья
раз в год приснись развод ресниц над грустью этих вод
я есть я вот я здесь – на дне твоих излучин
светла вода широк поток беззвучен развод ресниц
раз в год приснись потом когда-нибудь
 

«Слышишь ли разговор…»

 
Слышишь ли разговор
Выше гор, ниже нор, ближе пор?
 
 
Это шепчутся валуны, что их ночи и дни сочтены,
 
 
Или провод дрожит в окоеме,
Или овод жужжит о своем,
 
 
Или мчит дорогою мимо
И мычит круторогая Ио
О старении, смерти
И о
Растворении в свете луны.
 

«иногда это тело…»

 
иногда это тело
касалось другого какого-то тела
так что сверху казалось
что у них это общее тело
 
 
по ночам это тело вертелось
пыталось себя наизнанку
вывернуть но пустотелость
все равно никуда не девалась
 
 
а потом это тело
дрожало в смятении и в темноте
и закон тяготения
продолжал над ним тяготеть
 
 
сжаты пальцами крепкими
неизвестно кого
его атомы с клетками
собирались в сверхплотный комок
 
 
и становились горошиной
проросшим зерном божества
случайно заброшенным
в чернозем вещества
 

«закрыты глаза…»

 
закрыты глаза
но за ними видней
живущее за
и зовущее вне
 
 
сквозная дыра
но из этой дыры
сознанье глядится
в пустые миры
 
 
сознание спит
за изнанкою век
сознанье не знает
что я человек
 
 
сознанье, вставай
и давай сознавать!
давай мирозданье
с тобой создавать!
 
 
проснись и коснись
меня светлым крылом
и веди меня ввысь —
в невидимый дом
 

«Помни о брате, помни о подвиге ратном…»

 
Помни о брате, помни о подвиге ратном,
В поле – следы и пометы.
Ночью на ощупь ищу твою тень на асфальте.
В сердце полощется знамя последней победы.
Мы победили, но нас убедили в обратном.
 

«Времена настанут такие, что да и нет…»

 
Времена настанут такие, что да и нет
Именами станут двух последних планет,
И меня растянут по длинной тонкой струне
Между ними.
 
 
И я буду смотреть, как падает из гнезда,
Продолжая тлеть, оплавленная звезда,
Поджидая смерть, пересвистываясь с ней иногда
Тихими позывными.
 

«Фасады, трение об эти здания, златая пыль…»

 
Фасады, трение об эти здания, златая пыль.
Осадок зрения на дне сознания —
Взболтай и вылей.
 
 
А вешний утренний веселый свет
На здешней утвари оставил след.
 
 
О, внешний внутренний, о, есть и нет!
 
 
Пойдем скорей!
 

«в день когда голова пуста…»

 
в день когда голова пуста
и слова не доходя до рта
оседают на дне гортани
 
 
и глаза не знают с чего начать
где начало предмета где его часть
где черта и где очертанье
 
 
в этот день о сердце крыса под колпаком
сердце вынь да положь сердце крот
ты одно отвечаешь дрожью на дрожь
 
 
и роешь новый рот
 

Каток

 
одно мне напомни забыл я зачем мне быть пылью значенья
 
 
немеющей речью покойника о вещи, о встрече какой-то там, о свете
 
 
нет, скажем fuck off и над бездной земной и небесной промчимся на звонком железе несущихся к смерти коньков
 

Осенний день (Рильке)

 
Стояла долго летняя жара.
Господь, пора – пусть тень Твоя наляжет
На циферблат, и длань Твоя развяжет
Спеленутые накрепко ветра.
 
 
Чтобы плоды дозрели, дай им на
Прощанье два горячих южных полдня
И сладостью последнею наполни
Густую тяжесть терпкого вина.
 
 
Тот, кто бездомен, не построит дом,
Кто одинок, тому все одиноче —
Не спит, читает или письма строчит
Или, как листья палые, ведом
В аллеях ветром, на исходе ночи.
 

Конец ознакомительного фрагмента.