© Гладилин М.С., 2017

© Оформление. ИПО «У Никитских ворот», 2017

* * *

Посвящаю маме моей, Гладилиной Марии Дмитриевне

Предисловие

Впервые в одной книге собраны статьи о творчестве и биографии Пушкина, написанные автором за последние годы и прочитанные на различных семинарах и конференциях. Уже в дальнейшем отдельные работы были дополнены и значительно расширены.

Основное внимание в книге уделяется анализу прозы Пушкина, поэм и драматических произведений, выявлению их содержания, поиску главных и отличительных смыслов в понимании пушкинских произведений, их нравственных основ и опор. Дело это оказалось весьма увлекательным и даже загадочным, так как при неоднократном прочтении пушкинских страниц вдруг обнаруживались неожиданные детали и находки, заново открывавшие уже, казалось бы, знакомые строки.

Может, для читателя что-то в книге окажется уже известным, но что-то автору пришлось пересмотреть и увидеть в пушкинских текстах совершенно новое, опрокидывающее традиционное представление о пушкинских произведениях.

Сегодня, на очередном переломе и перепутье идейных, политических, моральных взглядов и противоречий необходимо объективно обратиться к опыту и творчеству, исканиям и жизненным обстоятельствам нашего национального гения. Каждое художественное произведение по-своему и по-особому заключает и выражает множественность идей их автора. И, возможно, сегодня важнее окажутся не доводы строгой или формальной научности, а собственный личный и честный взгляд читателя-исследователя на важнейшие для него литературные произведения, на существующие в них философские, общественные и художественные явления. В этом случае литература продолжает учить нас, помогает находить ответы на разные жизненные вопросы, поддерживает нас в бурных течениях и качаниях нашего житейского моря.

Так вышло, что автор лично обязан многим Пушкину. Личность нашего поэта, его творчество, сопрягающее «землю и небо», дух его поэзии и познания помогли автору сформироваться и как человеку, и как исследователю. И такое, как я вижу, нередко происходит с другими людьми.

Название книги взято автором из «Капитанской дочки», из того места, когда Петр Гринев защищает на дуэли со Швабриным честь своей возлюбленной. «Я стал с живостию на него наступать и загнал его почти в самую реку. Вдруг услышал я свое имя, громко произнесенное. Я оглянулся, и увидел Савельича, сбегающего ко мне по нагорной тропинке…». Голос Савельича, слуги и «охранителя» барского дитяти, спас Петра Андреевича от надвигавшегося на него душегубства, от нанесения удара своему противнику. Слово «нагорный» напоминает нам одно важное евангельское событие: Нагорную проповедь Христа. Вот с каких высот спускался Савельич и спасал бедное дитя.

У нас есть свои «нагорные тропинки» и свои охранители. К ним, на их смелый и правдивый голос мы должны повернуться, по этим тропинкам восходить, чтобы на доступной нам высоте мы могли встретиться. Нам всем надо друг с другом встретиться.

Этическое содержание драмы «Борис Годунов»

«Грабь и казни…»

Образ Годунова – главнейший в пушкинской драме, и каким он предстанет перед нами, таким во многом сложится наше представление о произведении. Каков же он, царь и человек Борис Годунов?

Вступая на царский престол, Годунов произносит необходимую для правителя тронную речь, в которой утверждает свои права на власть: он «наследует могущим Иоаннам», он «избран народной волей», он также получил на власть «священное благословенье». И здесь же Годунов говорит избравшему его «народу», каким правителем он будет:

 
Да правлю я во славе свой народ,
Да буду благ и праведен, как ты.
 

Но уже перед этой речью мы узнаем, что «царевича сгубил Борис». Об этом знает отец Пимен в кремлевском патриаршем монастыре, юродивый Николка, это известно боярам в окружении Годунова. То есть и для автора, и для его читателей нет сомнения, что Годунов повинен в убийстве царевича. Шуйский дает Годунову следующую характеристику:

 
Вчерашний раб, татарин, зять Малюты,
Зять палача и сам в душе палач,
Возьмет венец и бармы Мономаха.
 

Пушкин, выстраивая факты биографии и царской «карьеры» Годунова: «вчерашний раб», «зять палача», убийство Димитрия, – указывает на еще одно право на власть, необходимое и важное для того, чтобы стать настоящим правителем, – моральное право. И таких моральных прав у Годунова нет. По своим нравственным основаниям он не может и не должен «властвовать» над людьми и над страной. Как же в действительности правит Годунов? Пушкин, персонаж в драме (и именно Пушкин!), не боится признаться Шуйскому:

 
…он правит нами,
Как царь Иван (не к ночи будь помянут).
……………………………………………..
Уверены ль мы в бедной жизни нашей?
Нас каждый день опала ожидает,
Тюрьма, Сибирь, клобук иль кандалы,
А там – в глуши голодна смерть иль петля.
 

Человек, через злодеяния пришедший к власти, и на троне остается царем-злодеем.

Из монолога «Достиг я высшей власти…» мы узнаем о личных горестях и несчастиях Годунова: царя, отца, человека. Раскрытие автором внутренних переживаний и мучений главного персонажа является существенной стороной всей драмы: Годунова настигает наказание в лице его собственной совести. Его состояние можно определить как «больное» и «адское». Ему «плохо» и «дурно», потому что он делал плохое и дурное, и потому люди признают его «плохим». Он хоть и делал благодеяния народу, но никак не даром, и взамен хочет народной любви: «Они ж меня, беснуясь, проклинали!».

Вся трагедия, убийственная трагедия для Годунова заключена в том, что его достижение «высшей власти» оборачивается падением и низвержением его в душевную «преисподнюю», где есть боль, и душевная мука, и горькая неодолимая смерть. Но своими злодеяниями Годунов вверг страну и народ в бедствия и вражду. И в этом, пожалуй, главная воспитательная идея драмы, сочиненной Пушкиным: неправедная власть не приносит блага и счастья ни самому правителю, ни его народу.

Годунов находится в глубоком нравственном кризисе, он не может, не готов нести царское бремя и нуждается в духовной помощи. И обращается он не к «святым отцам» и патриарху, а к «гадателям и колдунам». Слова Шуйского:

 
Ты милостью, раденьем и щедротой
Усыновил сердца своих рабов
 

звучат иронично и являются только лестью, столь необходимой тщеславию Годунова. Появление соперника, Лжедмитрия, еще более ужесточило действия царя Бориса, окончательно ввергло его в тиранство. В сцене «Севск» пленник, московский дворянин, так описывает Лжедмитрию, что творится в Москве:

 
…о тебе
Там говорить не слишком нынче смеют.
Кому язык отрежут, а кому
И голову. – Такая, право, притча,
Что день, то казнь. Тюрьмы битком набиты.
На площади, где человека три
Сойдутся – глядь – лазутчик уж и вьется,
А государь досужною порою
Доносчиков допрашивает сам.
 

Надо отметить, что такая, несколько однозначная характеристика деятельности Годунова у Пушкина не вполне справедлива к историческому Борису Годунову, но таков пушкинский замысел: «я смотрел на него с политической точки зрения, не замечая его поэтической стороны». «Темные деяния» Годунова, его внутренняя борьба с ними, их последствия, отношение к злодеяниям царя его окружения и народа – главные вехи в сюжетном развитии драмы. И в итоге у Пушкина Борис Годунов после шести лет своего жестокого правления признается, говоря Басманову:

 
Нет, милости не чувствует народ:
Твори добро – не скажет он спасибо;
Грабь и казни – тебе не будет хуже.
 

Вместо обещанного народу: буду «благ и праведен» – приходит «грабь и казни». И сразу после этих слов Годунов чувствует себя плохо и умирает. То есть именно с подобным убеждением, что должно «грабить и казнить», убеждением бесчеловечным, и наступает смерть для человека. И столь же значимо для Пушкина, в каком обличии смерть настигла Годунова:

 
На троне он сидел и вдруг упал;
Кровь хлынула из уст и из ушей.
 

Пушкин выбирает для Годунова символическую смерть: он настолько «напился и наполнился» чужой кровью, что она заполонила его всего. Годунов не просто умирает, он гибнет от собственных злодеяний, и это одна из важных нравственных мыслей пушкинской драмы. Пушкин пишет несколько раз в ремарке, где названы действующие лица, – Борис, но уже в тексте драмы указывает: царь. Царь, трон, власть изничтожили человека по имени Борис. Смерть – она окончательно подводит итог и утверждает, что в жизни истинно, а что нет. Оказавшись на престоле, Годунов так и не стал настоящим правителем, оказавшись таким же самозванцем и самовластцем, как его соперник. Есть еще одна деталь: Годунову стало плохо, когда он сидел на троне и принимал «гостей иноплеменных». Сыну он наказывает:

 
Будь милостив, доступен иноземцам,
Доверчиво их службу принимай.
 

К иноземцам должно быть «милостивым», а своих людей должно «грабить и казнить».

Не могу не привести строки из стихотворения «Стансы» 1826 года, в котором выражаются представления Пушкина о подлинной и праведной власти, о настоящем правителе.

 
Но правдой он привлек сердца,
Но нравы укротил наукой,
И был от буйного стрельца
Пред ним отличен Долгорукой.
 
 
Самодержавною рукой
Он смело сеял просвещенье,
Не презирал страны родной:
Он знал ее предназначенье.
 
 
То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.
 

Годунов смертельно болен, он болен смертью, но у него есть еще краткое время, и что он сделает, что пожелает он сделать последним в своей жизни, кого он позовет перед смертью? Ктото начинает выкрикивать и тем самым указывать на его возможные действия: «за лекарем», «скорее к патриарху», «духовника». Но вот выбор царя сделан – «царевича, царевича зовет».

Годунов говорит сыну:

 
Я подданным рожден, и умереть
Мне подданным во мраке надлежало;
Но я достиг верховной власти – чем?
Не спрашивай. Довольно: ты невинен,
Ты царствовать теперь по праву станешь.
 

В чем истинные права человека на власть и в чем «правота» власти, мы уже говорили. Отметим, что в последних словах Годунова нет раскаянья, а в самом начале драмы Воротынский «вопрошает» и указывает нам: «Слушай, верно губителя раскаянье тревожит».

 
О милый сын, не обольщайся ложно,
Не ослепляй себя ты добровольно.
 

«Ложное обольщение», «добровольная слепота» – эти слова Годунова обращены и к нему самому. Не собственный нравственный опыт передает отец, а царь Годунов учит молодого царя хитроумным приемам царствования, как можно усидеть на троне и управлять народом, усмирять его и держать в повиновении. Только таким может быть завещание человека с убеждением «грабь и казни». И делает Годунов сына царем только для себя, желая сохранить и продлить в нем свое царское величие и превосходство. И тем он оказывается повинен в скорой гибели своего сына. И как он, Борис Годунов, вступив на престол, не стал настоящим царем, так, родив сына, не стал ему настоящим отцом. Вот в чем личная трагедия этого не скажу умного, но одаренного и хитрого, нравственно несостоявшегося человека. Отметим здесь одну интересную деталь: Годунов заканчивает разговор наедине с сыном словами: «Я чувствую могильный хлад…» – и Пушкин ставит многоточие, то есть пауза, и далее автор указывает в ремарке, в скобках – «Входит патриарх, святители, за ними все бояре. Царицу ведут под руки, царевна рыдает». Патриарх входит без приглашения, но очень вовремя, когда разговор с сыном окончен, и, конечно же, он подслушивал их разговор. И уже к концу своего прощания Годунов обращается к «придворному окружению».

 
Друзья мои… при гробе вас молю
Ему служить усердием и правдой!
Он так еще и млад и непорочен.
Клянетесь ли?
 

Б о я р е

 
            Клянемся.
 

«Друзья мои…», «служить усердием и правдой» – звучит неискренно и неуместно. А ведь только что говорил он сыну:

 
Передо мной они дрожали в страхе;
Возвысить глас измена не дерзала.
 

Годунов прибегает к самым надежным нравственным ценностям лишь как к средству удержать за сыном власть. И вновь вспоминается им обещанное: буду «благ и праведен». Но не исполнил, и бояре вскоре с легкостью изменят клятве и присягнут Лжедмитрию.

 
Простите ж мне соблазны и грехи
И вольные и тайные обиды…
Святый отец, приближься, я готов.
 

Чужое прощение не поможет без собственного раскаянья, признания своей неправоты как начала исправления. И все слова прощения для Годунова лишь внешние атрибуты, выполнение последней обязанности, как и последующий за этими словами «обряд пострижения» в монахи. А «святый отец» только молчаливо сопроводил нераскаявшегося грешника к «престолу Божию».