Тайный год

старайся не выделяться - в профиль, в анфас; порой
просто не мой лица. И когда пилой
режут горло собаке, не морщься.
что до вещей, носи
серое, цвета земли; в особенности - белье,
чтобы уменьшить соблазн тебя закопать в нее.
Бродский «Назидание»

Трансформация моего отношения к фигуре Ивана Грозного. Детство, "Иван Васильевич меняет профессию": "Лепота", "Ты пошто, смерд, боярыню обидел?" - руководитель строгий, но справедливый, и чего они нашу Кемскую волость оттяпать хотят? Начальная школа: ну да, царизм зло, но сильный правитель укрепил государственность, присоединил земли. Лет в двенадцать лермонтовское про купца Калашникова - что он за царь был, если такая пакость лютовала, а он и порядка навести не мог? В пятнадцать поездка в Новгород, экскурсовод: "Волхов тек кровью", мгновенное, как удар под дых - пришел, своих людей резать. Мразь.

И уже после никакие дополнительные подробности не могли поколебать отношения к грозному царю. Картина "Иван Грозный убивает сына"? А чего от него еще ждать? Сталин был заинтересован в создании положительного образа Ивана IV, поставив на службу этой идее не кого-нибудь, а Эйзенштейна и Булгакова? Кто бы сомневался, такая же усатая тварь. Еще что-нибудь почитать о нем? А вы стремитесь не по работе, а по зову сердца узнать больше о людях, которые вам изначально отвратительны? То-то же.

Вот и не знала ничего о хане на московском престоле. Если вы, так же, как я, не в курсе, то вот так это было. На двадцать восьмом году своего правления царь удалился от дел в Александровскую слободу, а на российский престол, по воле Ивана Грозного, воссел крещеный татарин Симеон Бекбулатов, ведший род от ордынских ханов. Длилось это год и закончилось тем, что царь сместил преемника, удрученный некомпетентным правлением, после отъема им у церкви грамот на владения (аналог документов на право собственности).

Триумфально вернувшись на престол, Иван Грозный выдал церквям и монастырям новые грамоты, а то, что владения по ним урезались примерно на пятую часть против прежних - так радуйтесь, что не все отобрали, и понимайте теперь, что ваш царь не так плох, что могло быть хуже. А вы думали все началось Путиным и Медведевым?

"Тайный год" о событиях того, 1575-го года, благо, псевдоисторический роман сегодня в литературном тренде. Знаете, что такое псевдоистория"? Это когда берется некий исторический период, о котором исчезающе мало известно, помещаются в него вымышленные персонажи наряду с реальными личностями, действуя в соответствии с авторским пониманием эпохи. Своего рода историческая реконструкция подручными средствами, не то, чтобы фэнтези или альтернативная история, но и не фактологически поверяемые события: "так я это вижу". Буквоедам историкам не придраться, у автора возможность высказаться с привлечением исторических коннотаций.

Не та книга, которую порекомендовала бы читать для удовольствия, способность Гиголашвили доставить его вообще сомнительна, и не говорите о том, что филолог, он хорош с языком. Ничуть. Вымученный конструкт, равно далеко отстоящий от того, каким в реальности говорили в шестнадцатом веке и от сегодняшнего литературного, он как шестерня с зазубренными крючьями волочится по твоему чувству языка, вырывая клоки кожи с мясом. Вообще, внутренний монолог царя поразительно напоминает нравоучительные монологи бандитов из "Чертова колеса" и "Коки"

Содержание порадует еще меньше. Бесконечные флэшбэки, в ходе которых герой вспоминает чинимые им непотребства, перемежаются днем сегодняшним с подробными и чрезвычайно физиологичными описаниями шанкра на царской ялде, приступов ярости и похоти, наркотической абстиненцией и вызванными опием видениями. Вообще нормально, сделать государя всея Руси наркозависимым? То есть, понимаю, что это многое объяснило бы в его психической нестабильности, но как-то чересчур, нет?

А впрочем, не попробуешь, как узнаешь? Это исключительно к чтению, не к вещам из предыдущего абзаца. Может вам понравится.

Давно ждала меня книга Михаила Гиголашвили «Тайный год» (2016) об Иване Грозном. Читался роман медленно, но не по причине неудобоваримости текста или ещё какой-нибудь зауми. Просто требовалось много времени для обдумывания и оценки каждого эпизода. Хочу предупредить каждого, кто возьмётся её читать: не спешите, не читайте одновременно/попеременно с другой книгой, найдите время только для неё. Понравится она вам или нет — это уже другой разговор, но книга явно стоит потраченного на неё времени.

В принципе, всё о романе сказано в аннотации. Вот и буду танцевать от этой печки. (Редко бывает, когда аннотация даёт достоверное представление о книге. В данном случае – срослось.)

Итак. «”Тайный год” — об одном из самых таинственных периодов русской истории, когда Иван Грозный оставил престол и затворился на год в Александровой слободе». Да, действие романа (если то, что там происходит, можно назвать действием) относится к этому периоду. Сколько историков, столько и версий отчего, почему и зачем это случилось. Однозначных оценок автор романа не даёт, во всяком случае, в историческом ключе. Всё дело в личности самого царя, а это, как вы понимаете, та самая тайна, которая велика есть. Что-то среднее между нервным срывом и желанием избежать необходимости разрулить последствия той каши, которую сам и заварил.

«Это не традиционный “костюмный” роман, скорее – психодрама с элементами фантасмагории». Безусловно, это не «костюмный роман», и вообще не исторический роман, каким мы привыкли его видеть. Если говорить о жанре, то я бы отнесла его к магическому реализму, в последние десятилетия набравшему силу в постмодернистской литературе, за что ему большое человеческое спасибо. К тому же надоели все эти паки и иже Херувимы, которые, собственно, не имеют никакого значения ни в историческом, ни в литературном контексте. Всё равно мы не знаем, как раньше люди говорили, и плохо понимаем логику наших предков, живших 500 лет назад. Не скажу, что речь героев романа современна, скорее она стилизована под старину, но не более того. Поэтому читателю легко понять, о чём собственно речь, и даже не приходится напрягаться, что преодолевать непривычные лингвистические конструкции.

Фантасмагория? Да, в умеренном количестве, в том самом, которое не позволяет загнать книгу в столь ненавистную мне область фэнтази, где автор резвится, как ему вздумается, а читатель и не собирается верить ему, потому как — фэнтази же.

«Детальное описание двух недель из жизни Ивана Грозного нужно автору, чтобы изнутри показать специфику болезненного сознания, понять природу власти – вне особенностей конкретной исторической эпохи – и ответить на вопрос: почему фигура грозного царя вновь так актуальна в ХХІ веке?» Всё так, торжественно клянусь.

Сознание Ивана Грозного в романе не столько болезненно в медицинском отношении (хотя уже в детстве было внедрён в него микроб того зла, которое потом затопило всю страну), сколько в нравственном. Безграничная власть – вот то, что способно изломать психику любого человека.

«Как человече я всех людей могу простить, как царь – никого. Не имею права – так исстари заведено. Как человече – я тих и робок, как царь – зол и грозен, ибо по-другому правления не удержать». «Без меча и огня не обойтись! Чуть дашь слабину – тотчас сумятица сеется, воровство зреет, взяткование цветёт. Что же поделать, если хорошего и доброго мой народ не понимает, только посохом по вые!» «Ведь как учили волхвы и колдуны? Чтобы избежать худшего – сам твори наихудшее: тогда и худшее отстанет, испугается, отойдёт. Вот и творил! И своим всё худшее изгонял прехудшим, кругом себя огнём и мечом очищал, чтоб никакая зараза не подкралась!»

А как итог:

«Народ видит, что царь зверь, и тоже звереет и зверствует».

Природе власти, а конкретно – власти на Руси (здесь своя специфика) посвящено множество страниц романа – если не все. Трёхсотлетнее татарское иго, постоянные войны и с западными и с восточными соседями, отстаивание своей национальной и религиозной идентичности – всё это приправлено неограниченной властью ОДНОГО человека, от личности которого зависит ВСЁ! Тут впору свихнуться – и не только этому ОДНОМУ человеку, но и всему государству.

А государство разрастается, пока только на восток, уже за Урал перебралось, Сибирь под себя подминает, к границам Китайской империи потихоньку подступает. И начинаются метания: кто мы – Европа или Азия? мы с Западом или с Востоком? (До сих пор нерешённый вопрос). И во сне явившийся Кирилл Чудотворец пугает:

«А будет то: князь Вьюг придёт с востока и поработит человеков нищетой и тиранией, а князь Граюг придёт с запада и поработит людей богатством и роскошью, и какое иго будет тяжче – неизвестно. Князья начнут оспаривать друг у друга землю и небо. И в конце битвы оба выйдут побеждёнными, а народы взбесятся и перебьют друг друга».

В романе Иван Грозный по-человечески тяготеет к Европе, восхищается её богатством и деловитостью, образованностью и предприимчивостью. И одновременно – не доверяет ей по этим же причинам. Слишком умные да заносчивые, да и его, владыку огромных земель, себе ровней не считают: мол дикарь и дикарями повелевает. «Пусть пока фряги [европейцы] кумекают и придумываю мы поглядим, а потом навалимся и разом всё отберём!» — говорит он своему приближённому, явно европеизированному Роману Биркину. На что тот ему возражает:

«Ежели росс встаёт с колен – то сразу на кого-нибудь наброситься должен? По-хорошему нельзя ли доказать, что мы – великая сила? А то мы с азартом побьём кого ни попадя, потом постоим-постоим – да и обратно повалимся в спячку. С печи — на бой, с боя — на печь! Не дело это, государь, а морочный путь! Неужто сие есть наша бесконечная дорога?»

Желание прогресса – и боязнь его, борьба с взяткованием — и любовь к дорогим подношениям, а то и откровенное вымогательство их, рассуждения о мире – и постоянные ссоры с западными и восточными соседями, рассуждения о божественном – и попирание всех законов божеских, — и всё это в одном человеке, а через него и во всём народе. Тогда? Теперь? Всегда? Тут есть над чем поразмыслить…

P.S. Претензия к автору: через весь роман проходит дикое название государства – Московия. Да не было никогда на Руси такого названия государства. Никогда русские/русичи/россы не называли себя московитами. Московитами называли себя жители Москвы и Московского княжества и продолжали себя так называть и после того, как Московское княжество стало объединять/завоёвывать другие русские княжества. Московия – это чисто западная придумка, отрицающая национальное родство народов, населяющих прочие, не московские земли. Получается, что тверичи или новгородцы, присоединённые к Московскому княжеству, стали московитами? Да ни за что. Все они/мы были русскими/россами. На том стоит и стоять будет Земля Русская!

Михаил Гиголашвили, «Тайный год»

Оставив трон, царь Иван затворяется в Александровской слободе – и живет там вместе со слугами, дьяками, воспоминаниями, тревогами и кошмарами. Пожалуй, «Тайный год» -- один из сильнейших романов, какие я читал в ближайшие десять лет. Повесть о бесконечно несчастном психопате, в чьей душе ведут вечный бой величие и ничтожество – книгу я читал долго, медленно, откладывая для размышлений.
Приходилось справляться и с эмоциями – очень уж зацепил меня образ царя, человека крайностей, полностью неспособного управлять своими чувствами и страдающего от этого едва ли не больше, чем его жертвы.
Это роман противоречий. Камерный по форме (действие ограничено Александровкой и царским ближним окружением), он чрезвычайно масштабен по размаху, объему, проблематике. Фарс по внутренней природе (это видно в большинстве эпизодов), он раз за разом напоминает о трагичности и религиозности подлинного фарса. Натурализм здесь не вызывает отвращения, как не вызывает отвращения у животного запах его берлоги, но самым естественным образом подчеркивает «вышние материи» -- и одно переходит в другое без напряжения, демонстрируя прекрасную совместимость. И наконец, язык, которым написан роман, великолепен – умелая стилизация здесь соседствует с ироничностью по отношению к этой же стилизации, демонстрируя связь времен.
Отдельно стоит упомянуть точную, выверенную, крайне устойчивую композицию романа и «вишенку на торте» – финал в нарочито классическом, подробном варианте «барокко», когда всякому сверчку воздается по шестку.