Да ведь жрешь же ты что-нибудь сам-то? – накинулись они на него. – Сырьем кой-каким питаюсь, да вот пряники еще покуда есть… – Однако, брат, глупый же ты помещик! –
стрела соскочит с дерева, вцепится в свою добычу, разорвет ее ногтями, да так со всеми внутренностями, даже со шкурой, и съест. И сделался он силен ужасно, до того силен, что даже счел себя вправе войти в дружеские сношения с тем самым медведем, который некогда посматривал на него в окошко.
Господи! всем я от тебя доволен, всем награжден! Одно только сердцу моему непереносно: очень уж много развелось в нашем царстве мужика! Но Бог знал, что помещик тот глупый, и прошению его не внял.
– Я что ж… я готов! рюмку водки… я заплачу! – Да вы знаете ли, что, по милости вашей, у нас на базаре ни куска мяса, ни фунта хлеба купить нельзя? знаете ли вы, чем это пахнет?
Наконец устанет думать, пойдет к зеркалу посмотреться – ан там уж пыли на вершок насело… – Сенька! – крикнет он вдруг, забывшись, но потом спохватится и скажет: – Ну, пускай себе до поры до времени так постоит! а уж докажу же я этим либералам, что может сделать твердость души!
некому. – Куда же ты крестьян своих девал? – спрашивает Садовский у помещика.– А вот Бог, по молитве моей, все мои владения от мужика очистил!– Однако, брат, глупый ты помещик! кто же тебе, глупому, умываться подает? – Да я уж и то сколько дней немытый хожу!