Цитаты из книги «Ногти»

Почему не удавили детской шапочкой, почему не вытянули тонкую, в пушистых иглах, нить, не накинули петельку на бледное горлышко? Мама дорогая, я рождался с такими трудностями, что доктора в один голос сказали: «Ебанутым будет!»

Я произошёл от страха, живу погоней за впечатлениями, за свежим ужасом попрусь в любой конец города. Я лелею мой страх, культивирую его, жёлтого.

Путь мой неведом, я бреду дальше чем нахуй.

точно гипсовый экспонат в заброшенном музее, мимо которого проходят редкие посетители, лениво оглядывают с головы до ног, а потом тихо, бочком, разочаровавшись в своём излишнем внимании, отходят и исчезают навсегда.

Буров всхлипнул, потом разрыдался. Причитая словами «цыплёнок» и «котёнок» – именно этими именами Елена Павловна награждала неизвестного мужчину, – он вышел на балкон. Там он перелез через перила. Возле подъезда столпились соседи, подкатил жёлтый милицейский «бобик». Тогда Буров набрал в лёгкие побольше воздуха и с истошным криком: «У меня большой и толстый хуй!» – прыгнул с балкона.

– Для начала нам нужен хуй, – сказал Буров нарочито бодрым голосом, – большой и толстый хуй. Или имеются возражения? Буров покосился на неподвижно лежащую в кровати женщину. – А может, нам нужен большой и толстый, – он комично выдержал паузу, – цыплёнок? Женщина не улыбнулась. – Да, да, цыплёнок, – с шутливой серьёзностью настаивал Буров, – или всё-таки хуй? Женщина молчала. – А может, котёнок? Решайте же, Елена Павловна, хуй, цыплёнок или котёнок? Буров чуть подождал ответ и продолжал: – Ну, хорошо, попробую угадать сам, первое, второе или третье. Он задумался. – Наверное, нам нужен… Котёнок! Нет? Значит, нам нужен… Цыплёнок! Нет? – Буров изобразил страшное недоумение. – Опять не угадал! Остаётся хуй. Тогда нам нужен большой и толстый хуй! Правильно?! Тирада Бурова осталась без внимания. – Ну-с, стало быть, хуй! Кто бы мог подумать! Не котёнок, не утёнок. А вдруг львёнок или тигрёнок? – с надеждой спросил Буров. – Вы не торопитесь, Елена Павловна, времени предостаточно. Ответа не последовало. – По вашим глазам вижу, что всё-таки хуй, – сказал Буров уже несколько раздосадованно. – Впрочем, как вам угодно – хуй так хуй. Уточняю в последний раз: большой и толстый? А может, маленький и тонкий, нет? Женщина, казалось, заснула. – Поднимайтесь, Елена Павловна! – прокричал над самым её ухом Буров. – Как вы и заказывали – большой и толстый хуй. Извольте. Буров постоял перед женщиной со спущенными штанами. Мужское достоинство Бурова не отличалось ни размерами, ни толщиной.

– Я с тобой общалась только потому, что нужно было выкопать картошку! – И трахалась со мной поэтому?! – Я же должна была как-то с тобой расплачиваться! – сказала уже не Фройляйн, а Немецкая Проститутка.

женщинам привычно расставанье, каждый месяц они теряют с кровью частичку себя, природа приучает их к разлукам

когда ты доверчиво отдашь себя в чьи-то руки, то кладёшь начало своему проигрышу…

От прочих мужчин я отличаюсь тем, что перед совокуплением говорю женщине приятные слова и дарю шоколадку. Женщины платят мне глубокой привязанностью за такое понимание их уродливой психологии. Кто не удержался бы от оскорблений: вот, мол, сучье племя, за поганый какао-бобовый суррогат копыта раздвигаете! – и непременно обидел бы. Я же если и уколю: «Ну ты и дешёвочка!» – то сделаю это мягко, потреплю ей волосики на лобке, и женщина повеселеет и усмехнётся вместе со мной своей незамысловатой продажной природе.