Ещё в детстве я представил себе человеческий век подобием годового круговорота и разделил его на месяцы. Январь был белым пелёночным младенчеством, февраль – ранним детством с его примороженным медленным временем. С марта по апрель длилась школа, институтская учеба условно приходилась на май. В свои двадцать семь неожиданно с горьким изумлением я заметил, что подходит к концу июнь моей жизни…