Для приличия я вспомнил отца, мать, сестру и племянников, но почему-то не испытал ни любви, ни умиления. С удивлённым равнодушием я вглядывался в лица моей семьи. Они казались мне бледными слепками прошлогоднего сна. Нелепо и смешно было испытывать какие-либо родственные чувства к этим призракам. Город, где я прожил без малого тридцать лет, школа, два института, бывшая жена, работа – всё сделалось игрушечным, глупоненастоящим, словно скучная бытовая кинолента, просмотренная много лет назад в летнем крымском кинотеатре.