Кай в Зазеркалье

Было несколько странно стоять и смотреть на свое отражение в огромном зеркале, в чужой квартире. Сергей обратил внимание на то, что отражаемая комната и та, в которой он стоял, разительно отличаются. Освещение, мебель и люстра, пол – были совсем другими. И главное не было окна выходящего во двор обыкновенного спального района, что находилось за его спиной. Он повернулся к окну. За ним были видны однообразные девятиэтажки, унылые и безликие. В зеркале единственным точным отражением оказался он сам. Сергей поднял руку и медленно помахал сам себе.

– А как я могу быть уверенным, что это именно я? – подумал он. – Ведь если вдуматься, я никогда не видел себя кроме как в зеркало. Может быть, это вовсе и не я? Нет, стоп! А фотографии? – но в голове тут же всплыло слово «зеркалка» и он снова засомневался, – Значит, и это не может быть доказательством меня! – понял Сергей.

Он закрыл глаза и усилием мысли переместил свое сознание за зеркальную гладь. Теперь он был в той комнате, где стояло коричневое кожаное кресло, где лился полупрозрачный свет с люстры похожей на обледеневшие рога оленя. Где, вместо окна, была приоткрытая, дубовая дверь, а рядом с ней, на стене, висела картина зимнего леса. Он почувствовал легкий сквозняк. Открыв глаза, он увидел отраженную в зеркале комнату, где находился до этого. Сам он, теперь, появился там, где и желал – в зазеркалье. Сергей двинулся к двери, ступая по мягкому ковру, утопая в нем подошвами спортивных ботинок почти полностью. За дверью открылся коридор, тускло освещенный удаленными друг от друга бра, и где-то в конце этого коридора существовало синеватое свечение. Дойдя до конца, он повернул налево и увидел, что синеватое свечение исходит от странной формы ламп, освещающих ступени уходящей вниз лестницы. Лампы были похожи на кровеносную систему ступеней и стен. Сергей начал спуск, и он привел его к овальной двери, похожей на разделительный шлюз подводной лодки. Он повернул вентиль и вошел в новый коридор. Он был полон людьми и напоминал не то больницу, не то налоговую инспекцию. Люди толпились у окошка администратора и у множества дверей бесконечного коридора. Одного человека Сергей узнал сразу. Это был трактирщик из романа, который он читал еще в школе.

– Я тебя знаю, – обратился он к усатому, приземистому трактирщику, который прихрамывал возле ведра наполненного снежными комками.

– Пятак за штуку, рупь ведро! – ответил тот и усы его, как струны гитары завибрировали предчувствием сделки.

Но Сергей денег в карманах не обнаружил. Там был лишь лопнувший воздушный шарик и квитанция о погашении долгов. Он окинул взглядом пространство. Увидел стол у стены, за столом сидел Козлиная морда и кропотливо писал донос. Сергей подошел ближе и прочел: «Контроллер Поприкаев грозился поломать мне руки и ноги находясь в алкогольном состоянии на служебном посту. Прошу принять меры и казнить указанного выше контроллера, а так же зачислить мне премиальную компенсацию и выдать тулуп. Комендант Козлиная морда».

– Вам чего? – оторвался от письма комендант и уставился мутными с похмелья глазами на Сергея.

– Я забыл, как меня зовут, – признался он, – имя я помню, а вот всё остальное…

– К администратору. Здесь вам не тут! Тут имя ваше не имеет полномочий. Получите новое, – указал желтым, прокуренным пальцем на окошко, возле которого очередь как-то моментально рассосалась, и теперь было видно, что сидит в нем женщина с огромными губами и мочалкой на голове.

Сергей подошел к окну и протянул квитанцию. Женщина – администратор посмотрела на него презрительно и, взяв в руку массивную печать, с силой обрушила её на потрепанный листок. После этого из хитроумного устройства, напоминающего тостер, выскочил квиток, который она вырвала и отдала Сергею. Он прочел на нём: Кай 706.

– Что это значит? – спросил он у других людей, посматривающих на него с опаской.

– Теперь это твое имя, – ответил сидящий на корточках директор банка, о чем было написано на его лбу. В руках он держал кулек из денежных ассигнаций, заполненный семечками.

– Кай семьсот шесть?

– Кабинет. Это твой кабинет. Там тебя ждет твой инспектор, – подсказала девочка лет семи. Она держала в руках аквариум, в котором плавал дельфин. На его боках в желтом круге была отчетливо видна цифра «37».

– А почему твой дельфин под номером? – спросил Кай.

– Это лотерейный билет, а никакой не дельфин, – обиделась девочка, – я играю на совпадение мысли и предположениях. Если мои предположения верны, то я стану самой богатой девочкой в мире. А если нет, то мои мысли не совпадают с реальным положением дел. Но это мне известно и без лотерейного билета! – в этот момент дельфин выпрыгнул из воды и цифры на его боках изменились. Теперь он имел номер «24».

– Вот! – сказала девочка, – Видишь? Он опять выскользнул из рук.

– Кто?

– Шанс удачи, – сказала она печально и поспешила к окну, затерявшись в толпе других людей.

Кай пожал плечами и пошел по коридору искать свой кабинет. Нумерация дверей не имела никакой логики, за двести вторым кабинетом шел восьмой, а за восьмым три тысячи четвертый. Некоторые двери вообще обозначались не цифрами, а картинками. К примеру, после кабинета номер сто одиннадцать, шел кабинет «слон в парике», а за ним был раненный пчелой физик – термоядерщик. Не смотря на неразбериху Кай, очень скоро нашел свой кабинет и, постучавшись, вошел. Он ожидал увидеть стол и сидящего за ним инспектора, но вместо этого увидел роскошный круглый мини – бассейн и купающегося в нем человека в синем кителе и фуражке.

– А, Кай. Заходи, – обрадовался человек и, приглашая, махнул рукой. До Кая долетели приятные брызги. Он подошел к краю бассейна и, собравшись духом, нырнул. Вода была чудесной. Вынырнув, он спросил:

– Вероятно я во сне? Просто сплю?

– Можно сказать, что жизнь это вообще только сон, кроме снов ничего и нет, – ответил инспектор.

– Ну, это не так, – запротестовал Кай, – есть реальный мир. Там все по-другому. Там все правильно.

– Разве? – Удивился инспектор. – Уверяю тебя, реальность твоего мира не более чем иллюзия. Просто ты выбрал данный сон в качестве основной жизни. А мог бы выбрать и другой. Например, тот, где существует водный метрополитен. Помнишь? – и Кай сразу вспомнил, что был такой мир, где метро представляло собой фантастический водный аттракцион, и как было приятно и необычно добираться от одной точки города к другой, катаясь по трубам в теплом потоке.

– Ты никогда не рождался, а просто проснулся в том своем мире и осознал себя ребенком. В мире с новыми правилами и обстоятельствами. Таких миров бесконечное множество, просто в этот раз ты застрял в этом, а во снах ты бываешь в тех мирах, где уже был или ещё будешь. Вспомни, сколько всего ты видел? Конечно, их трудно помнить, ведь их логика порой совершенно не вяжется с логикой твоего мира. Но сейчас ты живешь именно в нем, – пояснил инспектор.

– А что же будет, когда я умру?

– Что ты имеешь в виду «когда я умру»?

– Ну, когда меня не станет?

– Тебя не станет? – изумился инспектор. – Как ты себе это представляешь, что тебя не станет, и кто ты вообще?

– Ну, я – это я, – он напрягся, вспоминая. – Я – Кай.

– Ты – Кай?

– Да, – сказал он, но уверенности в его голосе не было.

– Подумай. Если ты никогда не рождался, а только осознал себя в один миг ребенком в мире, где ты бодрствуешь, – тут инспектор издевательски захихикал, – то, как ты можешь умереть?

– Но ведь люди смертны?

– Конечно, – закивал инспектор, – если бы они были бессмертны в одном из бесконечных миров, это было бы бессмысленно. И попросту скучно.

– Значит, я не умру, а что же со мной будет?

– Все, что хочешь. Но ты выбрал себе довольно жуткий сон. Это скорее кошмар. Твой мир так называемого бодрствования очень жесток и гадок. Но ты выбрал его сам и тебе самому проживать этот сон до конца.

– А если я не хочу?

– В том то и дело что хочешь. Зачем-то он тебе нужен.

– Но зачем?

– Твой мир состоит из противоположных друг другу основ: добра и зла, справедливости и подлости, хорошего и плохого. Но он и в этом не прост. Выбирая условное добро и справедливость – ты не становишься, автоматически счастлив, и даже наоборот, ты видишь, что вокруг счастливы те, кто живет подло и гадостно. Но твоя сущность непримиримо стремиться к свету и отрицает тьму. Почему?

– Потому что я… – Кай задумался, – потому что я чувствую, что надо быть хорошим?

– Хорошим?

– Ну, быть на стороне света.

– А что есть этот свет?

– Бог?

– А что такое бог?

– Это тот, или скорее та сила, которая создает все вокруг, – ответил Кай.

– А кто сейчас создает все вокруг, – инспектор обвел помещение взглядом, – если ты сам говоришь что это твой сон.

– Я?

– Ты, больше некому.

– Так я бог?

– Не совсем. Представь себе бесконечное, всезнающее, всемогущее существо, которое является в физическом воплощении чистым светом, энергией исходящей из одной точки во всех мыслимых направлениях. Этот свет является всем сразу, он суть всего, что только может и не может быть. Он, говоря человеческими словами – Бог. И в одной точке пространства возникает, по его воле, крохотный кристалл, через который струиться один луч этого света. Кристалл искажает его свет и в нем возникает сознание. Он думает, что он человек, хотя на самом деле он всего лишь мимолетный образ придуманный Богом самому себе на забаву. В этот миг он забывает о том, что он всемогущее бесконечное сознание, он становиться каплей – кристаллом, искажающим вечный свет. Это – ты.

– Я?

– Да, ты этот мимолетный кристалл.

– Значит, когда все кончится, меня не станет.

– Тебя и нет, поэтому не о чем переживать.

– Но как же меня нет! Вот он – я!

– Кто ты?

– Я это – я! Кай!