Моей любимой жене, вдохновлявшей и помогавшей

© Текст. Михаил Бажмин, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Вступление

Меня всегда спрашивают: а если человек захочет обмануть врача и прикинуться здоровым или, наоборот, больным? Вопрос этот мне уже изрядно набил оскомину, если честно. Отвечу просто – ничего не выйдет.

Раз уж вы держите в руках эту книгу, значит, вас чем-то привлекает мир психики человека в целом и психиатрия в частности. Возможно, вам интересно, почему люди ведут себя так, а не иначе, или вы увлечены изучением особенностей психологии преступника? А быть может, вы хотите понять, когда нужно обратиться к психиатру, или помочь близкому человеку… В любом случае, добро пожаловать!

Эта книга не учебник по судебной психиатрии и не научный труд. Я даже заранее хочу попросить коллег, которые будут ее читать, не относиться слишком уж строго к формулировкам – все-таки это популярная литература, ее задача – скорее просветить, нежели научить. Здесь вы найдете описания клинических случаев, которые я встречал и продолжаю встречать в своей практике. Некоторые из них стали классическими в нашей науке – все локации и персонажи не вымышлены, это абсолютная правда, сохранены даже место и время описываемых событий.

Мир психиатрии вообще и судебной психиатрии в частности необычайно увлекателен. Как по мне, так это настоящие «игры разума». Перед специалистами всегда стоит задача «вскрыть» сознание обвиняемого, причем без использования каких-либо инструментов – только интеллект врача против интеллекта его оппонента. Это настоящие шахматы, и цена поражения – несправедливое решение, наказание невиновного или, наоборот, оправдание преступника. На врачах лежит и моральная ответственность, и социальная, и медицинская. Судебные психиатры не только проводят экспертизы, но и лечат тех, кто был признан невменяемым и оказался на больничной койке вместо тюремных нар.

Что такое психиатрическая экспертиза

Несколько слов о том, как экспертиза происходит и как система в принципе устроена. В разных странах процессы отличаются, конечно, да и уголовное законодательство может довольно сильно варьироваться. Но общие черты есть везде, поскольку главный вопрос, стоящий перед экспертами, – о вменяемости обвиняемого или подозреваемого. Если человек признаётся «невменяемым», то ему нельзя «вменить в вину» совершенное им преступление. И значит, такого человека нужно не помещать в тюрьму, а лечить в больнице (конечно, если есть необходимость в изоляции от общества – бывает, что пациентов суд отпускает на амбулаторное лечение, если речь идет о незначительном правонарушении).

Давайте по порядку. Итак, возможно проведение психиатрической экспертизы подозреваемого (то есть пока еще не подано обвинительное заключение и идет расследование), и тогда психиатров спрашивают чаще всего о двух вещах: страдает ли подозреваемый психическим расстройством и может ли он предстать перед судом в своем текущем состоянии. То есть понимает ли он, что такое суд, кто такие адвокат, прокурор и судья, зачем это все вообще нужно и какова его личная роль в процессе. У меня был пациент, который все знал и понимал, но считал, что идет на суд, чтобы заявить о своей идеологической позиции и объяснить судье, почему в стране нужно срочно менять политическую систему. Хотя при этом он знал, кто такой судья и адвокат. В результате пациент был признан неспособным предстать перед судом.

После подачи обвинительного заключения суд может задать еще один вопрос: может ли обвиняемый нести ответственность за совершенное преступление? То есть мог ли он отвечать за свои поступки и удержаться от их совершения в тот момент, когда он, собственно, преступил закон.

В ряде стран (в США, большей части Европы и Азии, Австралии и других) система выглядит именно так, и психиатрическое заключение подается с ответами на эти три (в сумме) вопроса: болен обвиняемый или нет, может он предстать перед судом или нет, несет ли ответственность за свои деяния или нет. В странах бывшего СССР, в Восточной Европе, Китае и некоторых регионах Африки судьи задают экспертам множество разных вопросов, на которые не всегда можно дать обоснованный ответ. И заключение психиатрической экспертизы выглядит иногда как небольшая книга – столько приходится писать экспертам, чтобы обосновать свою точку зрения перед судом. Во время работы в России мне приходилось встречать вопросы о необходимости изолировать пациента, о предполагаемом сроке лечения, однажды даже спросили, по какой статье судить, – а это, мягко говоря, не совсем в компетенции врача. Но в основном, конечно, все сводится к трем описанным вопросам.

Экспертиза может проводиться амбулаторно (в поликлинике или приемном покое), так чаще всего происходит в несложных случаях. А может быть и стационарной – тогда человека госпитализируют в психиатрическое отделение для наблюдения. Так бывает, когда совершено тяжкое преступление, например убийство или изнасилование. Или когда после амбулаторной экспертизы врач не может прийти к заключению из-за сложности случая и просит суд дать разрешение на экспертизу стационарную.

Все вышеописанное относится к уголовному процессу. Конечно, я не беру в расчет экспертизы при получении водительских прав, лицензии на оружие, инвалидности, определении годности к службе в армии… Есть масса видов психиатрических экспертиз и освидетельствований, о которых в этой книге речь мы вести не будем. Как вы понимаете, нельзя объять необъятное.

Легко ли преступнику «косить под дурку»

Меня всегда спрашивают: а если человек захочет обмануть врача и прикинуться здоровым или, наоборот, больным? Вопрос этот мне уже изрядно набил оскомину, если честно. Отвечу просто – ничего не выйдет. Врачи каждый день видят и симулянтов, и диссимулянтов (тех, кто скрывает симптомы заболевания), и надежность качественно проведенной экспертизы очень и очень высока.

Расскажу поучительную историю. Уже работая в Израиле, я какое-то время заведовал приемным покоем. Это очень «горячее» место в любой больнице – там постоянное столпотворение. Больные-родственники-полиция, шум-гам.

Привозит мне как-то полиция на амбулаторную судебно-психиатрическую экспертизу парня лет тридцати. Обвиняется он в убийстве партнера по бизнесу. Уже все доказано, подано обвинение в суд, только нужно решить, куда он пойдет: в тюрьму или в психиатрическую больницу.

Смотрю в компьютере на его историю – точно, наш человек, несколько раз лежал, стоит диагноз острое психотическое расстройство, все как положено, только вот каждый раз при выписке врачи в разных отделениях ставили пометку, что клиническая картина нетипичная, есть подозрения на симуляцию. Но для симулирования должен быть мотив – а зачем человеку в течение трех лет обращаться к психиатрам и симулировать психоз, если у него все в жизни хорошо: женат, есть бизнес, долгов особых нет? Какая ему выгода? Бывает, что подростки так делают, чтобы от армии «отмазаться», но здесь-то взрослый мужчина, армия уже далеко позади.

В общем, на осмотре я вижу тот же психоз, с активным галлюцинированием, все вроде бы сходится… Но что-то не так. В общем, решил я попросить у суда разрешение на наблюдение в отделении и госпитализировал его. А через две недели вот что выяснилось.

Он не мог поделить бизнес со своим партнером в течение пяти лет. Дело доходило и до драк, и до суда – и все никак они не могли разобраться. Вот и решил один другого зарезать. Причем решил твердо так, сознательно, и сразу начал думать, как избежать тюрьмы… И придумал заранее обеспечить себе психиатрическую историю болезни, чтобы отправиться в больницу, а не в тюрьму. Он не знал, что по решению суда госпитализация будет такой же продолжительной, как и заключение, только с небезопасными таблетками. Короче, на чистую воду мы его вывели, все вскрылось, и отправился он мотать срок со всеми нормальными зеками, поскольку заболевания у него никакого не было.

Это я к тому, можно ли психиатров обмануть, – человек изучил заранее симптомы расстройств, прекрасно играл роль, – но в конечном итоге все равно шила в мешке не утаишь.

Кстати, один из самых простых способов добиться честности от пациента – просто объяснить ему все как есть и какие у него варианты. Чаще всего люди думают, что если «закосят под дурку», то их или отпустят, или они полечатся за казенный счет в больнице и пойдут домой. Это далеко не так. Если суд назначает наказание в виде тюремного заключения, то все понятно – есть определенный срок. И в случае психиатрии все работает так же: психически больной преступник тоже получит срок. Но после его окончания при необходимости этого человека продолжат лечить принудительно, уже вне рамок суда, – как и любого гражданина, который представляет опасность для себя или окружающих из-за наличия у него психического заболевания. Иными словами, выйти из психиатрической больницы в случае приговора суда бывает сложнее, чем из тюрьмы. Я знаком со случаем госпитализации, продолжавшейся почти 20 лет… из-за того, что пациент в юности подделал билеты в кинотеатр! Да и условия в психиатрических больницах не очень-то далеки от тюремных, если честно. Что интересно, в странах, которые содержат больницы в чистоте и вкладывают деньги в ремонт и оборудование, и в тюрьмах условия не самые плохие. А если тюрьмы «на выживание», то и психиатрические больницы такие же. Совпадение? Не знаю…

Прозаические будни судебной психиатрии

Еще один миф о мире судебной психиатрии: мы работаем исключительно с серийными убийцами, насильниками и каннибалами. В действительности самые частые случаи – когда хронический больной, брошенный всеми, без денег, от голода крадет какую-нибудь булочку и попадается полиции. В таких случаях не всегда даже доходит до суда – пациента госпитализируют, накормят, отмоют, организуют ему место для жилья… Это я про Израиль, если что. В России все несколько сложнее по понятным причинам. Так что рутина судебного психиатра – это мелкие преступления, не представляющие особого интереса для читателя. Небольшие кражи, нанесение незначительного ущерба, часто – торговля наркотиками. Бывают и анекдотичные случаи.

Однажды у меня на экспертизе был человек, которого обвиняли в финансовых махинациях. Оказалось, что это и правда хронический больной, которому некая преступная организация платила какие-то гроши, чтобы он подписывал им банковские чеки и различные документы. В результате его обвинили в неуплате налогов на несколько миллионов. А он даже не понимал, где и за что расписывается, – ему платили, на жизнь хватало, и ладно. Все это в конечном итоге вскрылось. Но история вошла в летопись нашей больницы – таких случаев даже старожилы не помнили. Пациент был признан невменяемым, получил год или два в больнице, за это время ему организовали пособие по инвалидности, место для проживания в открытом хостеле для душевнобольных и работу на заводе. Выписался он от нас, имея вполне налаженную жизнь, насколько это возможно для хронического больного шизофренией. На мой взгляд, это хороший пример того, как должна работать система, ориентированная не только на изолирование больных от общества, но и на реинтеграцию в него.

Безусловно, бывают и гораздо более брутальные и кровавые случаи. Их в книге много. Они всегда вызывают широкий общественный резонанс, но это все-таки исключения из правил. С другой стороны – именно они и остаются в памяти.