Прошел день. Все приглашенные пришли к прокурору, к ним по собственной инициативе присоединился губернатор. Михаил Александрович бодро встал из—за стола и начал:
– Итак, думаю, что у людей, которые в курсе событий, уже сложилось мнение, но я, все же, озвучу общее… в городе маньяк.
Все удрученно кивнули.
– Это очень плохо и тем более за полторы недели до выборов. С этим нужно что—то делать. Какие идеи у вас?
Все промолчали.
– Маньяк, – продолжал прокурор, поняв, что надеется можно только на себя. – Должен действовать по каким—то стандартам, но все жертвы различаются буквально во всем. Разные социальные статусы, разный пол, возраст, между ними просто не было ничего общего!
– Согласен, вроде бы нет ничего общего, но обо всех преступлениях сообщал один и тот же человек, личность которого нам не удалось установить, и способ убийства был одинаковым, – заметил начальник полиции Петр Дмитриевич.
– Мы не знаем кто нам звонил? – спросил Игорь Сергеевич.
– Нет, – ответил ему следователь.
– Ладно. А что же нам говорить СМИ?
– Думаю, правду. Скрывать ничего не надо, если это всплывет, то нам будет хуже, – ответил Михаил Александрович.
– Скорее всего… – уныло согласился губернатор.
Раздался стук. Дверь открылась.
– Михаил Александрович, убили главу оппозиционного штаба, точно так же, – сказал, вбежавший в кабинет, дежурный.
– А вот это господа, действительно удар по нашей предвыборной кампании! – с жаром произнес губернатор и выругался.
***
Все присутствующие выехали на место преступления. В своей квартире, выходящей окнами на реку, лежал убитый известным нам способом, Александр Всеволодович Сикиров, глава областного штаба несистемной оппозиционной партии.
– Сложно представить, какие последствия повлечет за собой эта провокация, – сказал Игорь Сергеевич.
– Думаю, ужасные.
– Найти кого угодно за два дня, – задумчиво приказал губернатор.
– Для начала нужно установить анонима, – заметил прокурор, не разделявшей общего упадка.
– Мы установили его личность, – неожиданно всплыл следователь.
– Кто?
– Наш старый друг Понырев.
– Серьезно? – удивленно спросил прокурор. – И где он?
– Его отвезли в СИЗО.
– Вы тут разбирайтесь, – сказал прокурор. – А я тогда к Поныреву.
Божесов вышел из квартиры, оставив в ней следователя, двух своих заместителей, начальника полиции и, непонимающего что он здесь делает, губернатора.
***
В СИЗО Михаила Александровича провели в допросную комнату, где спокойно сидел городской бездомный, лидер всех бродяг и просто неработающий (но от этого не менее талантливый) человек.
– Ну что, господин Понырев, поехал ты от такой жизни, – совершенно дружелюбно проговорил прокурор. – Рассказывай все об убийствах.
– Михаил Александрович, – начал спокойно бездомный. – Вы меня прекрасно знаете, я вам часто помогал, вы часто помогали мне… Думаю, за это время мы смогли достаточно хорошо изучить друг друга, чтобы вы поняли – я не имею к случившемуся никакого отношения.
– Я и не говорил, что ты убийца. Я говорю тебе, что ты маньяк, – усмехнулся Божесов.
– Да что вы! Какая принципиальная разница, – будто бы обиделся Понырев.
– Не остри, уважаемый. Предположим, что я тебе поверил. Тогда ответь, почему ты сообщал обо всех убийствах? Почему представлялся анонимом? А?
– Ну, во—первых, не обо всех, а только о трех.
– Не важно, – прервал прокурор.
– А анонимом я представлялся, потому что мне так хотелось.
– Безумно логично, – посмотрев на подозреваемого взглядом полным превосходства, ответил Михаил. – Хорошо, давай так: сможешь назвать мне три причины, почему мы не должны тебя хотя бы подозревать?
Повисла пауза. Понырев напряженно стал думать. Думал долго. Прокурор не выдержал:
– В таком случае я назову тебе три причины для подозрений. Первая. Ты знал обо всех убийствах и сообщал о них. Вторая. Ты умеешь владеть ножом, мне это прекрасно известно. Третья. У тебя была реальная возможность совершать эти убийства… Достаточно?
– Для вас – да.
– Ну и прекрасно. Адвоката я тебе найду. Следствие закончится. Обвинять тебя буду я.
– Спасибо. Большое спасибо, – с сарказмом сказал обвиняемый.
– Не благодари, – аналогичным образом ответил прокурор.
Михаил Александрович вышел из допросной камеры. Сильно болела голова. Он тут же поехал домой и там уснул прямо на диване. В два часа ночи проснулся. Что—то в душе, не относящиеся к убийствам, очень сильно болело…
Он прошел в столовую и налил себе стакан сока из холодильника. Сел за стол, достал карандаш и начал думать:
«Убийства происходили в какой—то определенной последовательности.
Возраст первой жертвы 19 лет, пол женский, убили в 10 часов утра, студентка факультета журналистики.
Возраст второй жертвы 27 лет, пол мужской, убили в 9 часов утра, аспирант юридического факультета.
Возраст третьей жертвы 32 года, пол женский, убили в 5 часов утра, когда-то сидела в тюрьме, не работала.
Обо всех убийствах сообщал аноним, который вероятно и был убийцей, играющим в игру с полицией, но четвертое убийство…
Возраст четвертой жертвы 31 год, пол мужской, убили в 4 часа утра, глава ультралевой оппозиционной партии в области.
Какая же здесь закономерность? Что мотивировало Понырева? А может быть и не Понырева?
Убитые не имели между собой связи. Не были знакомы. Работали в разных сферах. Были разного возраста и пола. Какой же алгоритм? Если бы это сделал Понырев, то, чем бы он мог руководствоваться? Ему от этих убийств ни жарко, ни холодно. Вряд ли он мог стать маньяком за такой короткий срок. Может быть и не Понырев убийца?
Надо отпустить и его, и Дмитрия. Рискнуть. Может, ловить на живца?»
Прокурор еще раз посмотрел на свои записи с данными жертв.
«Ха! Это ведь неожиданно, но интересно. Нужно ехать в Следственный Комитет!».
Прокурор, обрадованный своей находкой, поехал к Загороднему.
Загородний выходил из своего кабинета, когда послышались шаги по коридору, и вскоре появился прокурор.
– Надо выпустить Дмитрия и Понырева, они невиновны, – быстро сказал он.
– Почему вы так решили? – спросил Загородний недоверчиво, вновь открывая кабинет.
– Как думаешь, что объединяло убийства? – ответил вопросом прокурор.
– Я думал над этим, но ни к чему не пришел…
– Цифры! Все преступления были математически закономерны!
– То есть?
– Возраст следующей жертвы был суммой возраста предыдущей жертвы и разности второй и первой цифр возраста предыдущей.
– Не понял, – лаконично, видимо из—за усталости или нематематического склада ума, ответил следователь.
– Студентке было 19 лет, возраст аспиранта 27 лет. Сколько лет разницы?
– Восемь…
– А девять минус один сколько?
– Восемь.
– Совпадение?
– Не думаю.
– И так со всеми, – сказал прокурор. – И во времени тоже закономерность.
– Какая?
– Время – это сумма цифр возраста.
– Тоже у всех?
– Да.
– А пол?
– Там чередование девушка, мужчина, девушка, мужчина, – возбужденно выпалил Божесов.
– Что с профессией?
– А вот в этом самое интересное. Знаешь, все три первые жертвы, точнее их род деятельности соответствовали жизненным этапам нашего дорогого оппозиционера.
– Значит маньяк был зациклен на убийстве оппозиционера, это была его маниакальная идея?
– Плохой каламбур… – отмахнулся Михаил. – Вот в этом и дело, что убивал всех их не маньяк!
– Почему?
– Потому что не было первой жертвы, которая должна была быть при такой закономерности! – Михаил Александрович по всей видимости упивался своей гениальностью.
– И кто же должен был быть первой жертвой? – спросил следователь, окончательно разговорившись.
– Мальчик, четырнадцати лет, убитый в пять часов.
– И кто же тогда убивал, если не маньяк?
– А вот этого я не знаю, – пожал плечами прокурор.
– Ну, а какой хотя бы мотив?
– Я же сказал – оппозиционер. Это было провокационное убийство, прикрытое тремя другими, для создания иллюзии наличия маньяка, чтобы мы пошли по неправильному пути.
– А почему не Понырев—то? – недоумевая, спросил следователь.
– В этом я убежден, но потом объясню… Выпусти его и доставь ко мне. Мы с ним съездим в сосновый бор. Только скажи, чтобы его помыли.
– Хорошо. К обеду все устрою.
В сосновом бору далеко за городом находились маленькие, уютные домики главных должностных лиц области. Туда, в одно из самых своих любимых мест, поехал Михаил Александрович, чтобы отдохнуть от людей и подумать об убийствах и себе. Для мыслей об убийствах прокурор взял Понырева (его отмыли и приодели), а о себе – свой дневник.
Дорога была пустой и ровной, и если пустота указывала на рабочий день, то ровность указывала, что дорога идет на Москву (но справедливости ради скажем, что большинство дорог в области были неплохими при Игоре Сергеевиче).
Когда приехали в бор, было уже пять часов вечера, и после распаковки вещей и осмотра дома, сели ужинать.
– Ну, товарищ мой, что ты думаешь об этих убийствах? – непринужденно спросил прокурор.
– Как—то странно это слышать из уст недавнего обвинителя, – ответил Понырев.
– Ну не обижайся, меня дезинформировали, только и всего. Ты же меня поймешь. И более того – поможешь.
– А вот тут согласен! – ухмыльнулся бездомный.
– Тогда расскажи свои соображения.
– Ладно, – сказал Понырев. – Каждый раз перед совершением какого—то убийства я видел фигуру в белом комбинезоне, направляющуюся в сторону будущего места преступления.
– А как ты так удачно оказывался на местах преступления?
– Чистое совпадение.
– Поверю на слово… Не стану на этом зацикливаться, – равнодушно бросил Михаил Александрович. – Давай дальше.
– А чего дальше? Кроме того, что я видел, а потом звонил и того, что слышал в новостях, я больше ничего не знаю. Поэтому вряд ли я буду полезен.
– Ну ладно уж, и на том спасибо… Можешь, в благодарность за освобождение, убрать со стола?
Понырев посмотрел гордо, но смирился под не менее гордым взглядом прокурора. Божесову невозможно было отказать, он доминировал практически во всем.
***
После ужина Михаил пошел на второй этаж в свою спальню. Он долго сидел за чтением дневника, думая о Мари. Очнулся, когда было уже девять, отогнал от себя приятные, но ненужные, мысли и вышел на балкон. Сосновый бор погружался во тьму, окна домов директоров департаментов горели ярким светом. Бор затягивал вечерний туман. Странная тень привлекла внимание прокурора. Он вновь вошел в дом и вернулся с биноклем. Направил его в ту сторону, где была тень. Холодный пот пробежал по спине. Тень отбрасывала фигура в белых одеждах, похожих на комбинезон. Михаил Александрович лихорадочно проводил устные расчеты, не отводя глаз от фигуры. И успокоился, поняв, что не может быть следующей жертвой. На балкон выбежал Понырев.
– Михаил Александрович, она! Эту фигуру я видел около мест четырех убийств!
Божесов отдернулся от бинокля, посмотрел чуть одурманенными глазами на своего гостя, кивнул, стал смотреть опять. Но фигура уже исчезла.
– Странно это…
– Она прощалась, – задумчиво проговорил прокурор. – Ты говоришь, что знал обо всех четырех убийствах?
– Да.
– Тогда почему ты не сообщил о последнем вовремя?
– Она мне сказала.
– В смысле?
– Когда я выслеживал предполагаемую жертву убийства, сзади я услышал, что кто—то меня зовет: «Поэт!»
– Почему ты подумал, что тебя?
– Ну, ведь все меня зовут Понырев, а так звали героя в романе «Мастер и Маргарита», Ивана Бездомного.
– Ага… Ясно, – поморщился про себя прокурор, – И что она еще сказала?
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке