Отзывы на книги автора «Михаил Бахтин»

Вы никогда не задумывались на тему близости судеб писателей и их читателей? Существует ли такая схожесть и часто ли она встречается? Видимо, такое родство душ возможно только с автором книг, которые стали для читателя родными, полностью поглотили его.
Когда я читала «Проблемы поэтики Достоевского», этот вопрос кружился в голове, и я решила на примере Бахтина и Достоевского посмотреть, права ли я хоть в какой-то мере. Судите сами:
1. И Достоевский, и Бахтин родились в многодетных семьях. У Достоевского было шестеро братьев и сестер, у Бахтина – пятеро.
2. Оба учились в Петербурге, хоть он и не был их родным городом.
3. Оба были арестованы и приговорены к каторге/лагерю.
4. Оба были лишены права жить в крупных городах.
5. Оба вернулись в Петербург/Ленинград, после окончания времени запрета.
6. Для любителей астрологии могу сообщить, что они оба Скорпионы.
Оба – творцы, оба – философы. Бахтин не только знал творчество Достоевского как ученый, но и чувствовал – как читатель.
Книга Бахтина – очень интересна всем почитателям таланта Федора Михайловича. Однажды я услышала мнение, что некоторые студенты-филологи считают его проклятием филологических факультетов, но мне кажется, что это мнение людей, случайно ошибившихся ВУЗом. А теперь о самой книге.
В своем отзыве я хотела бы остановиться на тех гранях исследования, которые были особенно для меня интересны.
Во-первых: в произведениях Достоевского самого Достоевского – нет! Подождите минутку, положите гнилой помидор, случайно оказавшийся в ваших руках, и дайте мне пояснить свою мысль. Идеи, о которых говорят герои Достоевского – это идеи ГЕРОЕВ! Автор полностью отстраняется от них и излагает мысли ТОЛЬКО от имени князя Мышкина, человека из подполья или Ставрогина. Это не значит, что ФМ не разделяет ее или не считает ложной, важно то, что перед читателем она предстает с точки зрения персонажа.

…Достоевский умел именно изображать чужую идею, сохраняя всю ее полнозначность как идеи, но в то же время сохраняя и дистанцию, не утверждая и не сливая ее с собственной выраженной идеологией.
Идея в его творчестве становится предметом художественного изображения, а сам Достоевский стал великим художником идеи.

Во-вторых: нелепые и иногда совершенно нелогичные ситуации встречи героев, их столкновения, нужны Достоевскому для испытания идей каждого из них. В диалогах героев автор представляет диалоги их идей. Автор, как ювелир, показывает нам игру бриллиантов при разном свете и с разных сторон и только в диалоге, в споре, наиболее ярко и выпукло мы видим мысли каждого из них. Заметьте, не автора, а каждого из героев! Вот тут и возникает полифонизм.
Вообще, полифонизм - термин музыкальный. В полифонии нет деления на мелодию и аккомпанемент, все голоса равноправно ведут свои партии, от наложения которых образуется полифонический стиль. Бахтин распространил этот термин и на литературу.
Полифонический роман – новое слово в художественной прозе. Его новизна в том, что, как и в музыке, нет основной мелодии, лейтмотива и нет аккомпанемента. Все голоса (идеи, мысли) в романе - полноправны и за счет их одновременного звучания возникает новый по своей сути тип романа.

Идея – это живое событие, разыгрывающееся в точке диалогической встречи двух или нескольких сознаний. Идея в этом отношении подобна слову, с которым она диалектически едина. Как и слово, идея хочет быть услышанной, понятой и «отвеченной» другими голосами с других позиций. Как и слово, идея по природе диалогична, монолог же является лишь условной композиционной формой ее выражения...

Даже монологи у Достоевского – это диалог человека с представляемым оппонентом. Он говорит за него, отвечает ему и оправдывается перед воображаемыми обвинителями.
В-третьих: в романах Достоевского и авантюрных романах много общего. И в тех и в других нет твердых социально-типических качеств. И это совершенно логично вырисовывается из первой, высказанной ранее, мысли. Если автор хочет показать идею, то идея эта должна быть более глубокой, чем, например, идея типичного купца, как купца, или типичного разночинца – именно как разночинца. Она должна лежать не в социальной плоскости.

Необходимо еще раз подчеркнуть, что герой Достоевского – человек идеи; это не характер, не темперамент, не социальный или психологический тип: с такими овнешненными и завершенными образами людей образ полноценной идеи, конечно, не может сочетаться. Нелепой была бы самая попытка сочетать, например, идею Раскольникова, которую мы понимаем и чувствуем (по Достоевскому, идею можно и должно не только понимать, но и «чувствовать»), с его завершенным характером или с его социальной типичностью как разночинца 60-х годов: идея Раскольникова тотчас же утратила бы свою прямую значимость как полноценная идея и вышла бы из того спора, в котором идея эта живет в непрерывном диалогическом взаимодействии с другими полноценными идеями – идеями Сони, Порфирия, Свидригайлова и других. Носителем полноценной идеи может быть только «человек в человеке» с его свободной незавершенностью и нерешенностью.

В-четвертых: в романах Достоевского многое взято из карнавала. Карнавальность – это еще одна традиция в литературе, берущая свое начало несколько веков назад. Давайте вспомним, как часто мы видим в его произведениях «коронованного шута», который в конце романа низвергнут с трона! Как все герои у него переплетены, несмотря на чины и титулы, как бывало на карнавалах. Сколько в них героев «комичных» и смешных. И, главное, постоянно сталкиваются противоположности: любовь-ненависть, добро-зло, вера-неверие. Причем полярные понятия перемешиваются и меняются местами постоянно.

Я остановилась только на некоторых аспектах, раскрытых в труде Бахтина. Поверьте, это лишь капля в море, но, надеюсь, эта капля поможет вам получить общее представление об исследовании, и, самое главное, решить, нужно ли вам его читать.
Некоторые моменты исследования помогли мне сформулировать более четко те ощущения, которые возникали у меня при чтении Достоевского, а некоторые (связь с авантюрным романом и карнавалом) стали полным откровением. Мне кажется, что каждый, решивший прочитать эту книгу, найдет что-то интересное для себя. Что-то, что поможет понять или, может быть, взглянуть с другой стороны на романы любимого автора.
Кому бы я порекомендовала книгу? Безусловно, всем почитателям Федора Михайловича. Если вы не любите книги Достоевского – вряд ли Бахтин подтолкнет вас в его сторону, хотя, это только мое мнение. Тем же, кто зачитывается «Бесами», задыхается, читая «Братьев Карамазовых» и улыбается, склонившись над «Романом в девяти письмах» - ЧИТАТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО!

Вы никогда не задумывались на тему близости судеб писателей и их читателей? Существует ли такая схожесть и часто ли она встречается? Видимо, такое родство душ возможно только с автором книг, которые стали для читателя родными, полностью поглотили его.
Когда я читала «Проблемы поэтики Достоевского», этот вопрос кружился в голове, и я решила на примере Бахтина и Достоевского посмотреть, права ли я хоть в какой-то мере. Судите сами:
1. И Достоевский, и Бахтин родились в многодетных семьях. У Достоевского было шестеро братьев и сестер, у Бахтина – пятеро.
2. Оба учились в Петербурге, хоть он и не был их родным городом.
3. Оба были арестованы и приговорены к каторге/лагерю.
4. Оба были лишены права жить в крупных городах.
5. Оба вернулись в Петербург/Ленинград, после окончания времени запрета.
6. Для любителей астрологии могу сообщить, что они оба Скорпионы.
Оба – творцы, оба – философы. Бахтин не только знал творчество Достоевского как ученый, но и чувствовал – как читатель.
Книга Бахтина – очень интересна всем почитателям таланта Федора Михайловича. Однажды я услышала мнение, что некоторые студенты-филологи считают его проклятием филологических факультетов, но мне кажется, что это мнение людей, случайно ошибившихся ВУЗом. А теперь о самой книге.
В своем отзыве я хотела бы остановиться на тех гранях исследования, которые были особенно для меня интересны.
Во-первых: в произведениях Достоевского самого Достоевского – нет! Подождите минутку, положите гнилой помидор, случайно оказавшийся в ваших руках, и дайте мне пояснить свою мысль. Идеи, о которых говорят герои Достоевского – это идеи ГЕРОЕВ! Автор полностью отстраняется от них и излагает мысли ТОЛЬКО от имени князя Мышкина, человека из подполья или Ставрогина. Это не значит, что ФМ не разделяет ее или не считает ложной, важно то, что перед читателем она предстает с точки зрения персонажа.

…Достоевский умел именно изображать чужую идею, сохраняя всю ее полнозначность как идеи, но в то же время сохраняя и дистанцию, не утверждая и не сливая ее с собственной выраженной идеологией.
Идея в его творчестве становится предметом художественного изображения, а сам Достоевский стал великим художником идеи.

Во-вторых: нелепые и иногда совершенно нелогичные ситуации встречи героев, их столкновения, нужны Достоевскому для испытания идей каждого из них. В диалогах героев автор представляет диалоги их идей. Автор, как ювелир, показывает нам игру бриллиантов при разном свете и с разных сторон и только в диалоге, в споре, наиболее ярко и выпукло мы видим мысли каждого из них. Заметьте, не автора, а каждого из героев! Вот тут и возникает полифонизм.
Вообще, полифонизм - термин музыкальный. В полифонии нет деления на мелодию и аккомпанемент, все голоса равноправно ведут свои партии, от наложения которых образуется полифонический стиль. Бахтин распространил этот термин и на литературу.
Полифонический роман – новое слово в художественной прозе. Его новизна в том, что, как и в музыке, нет основной мелодии, лейтмотива и нет аккомпанемента. Все голоса (идеи, мысли) в романе - полноправны и за счет их одновременного звучания возникает новый по своей сути тип романа.

Идея – это живое событие, разыгрывающееся в точке диалогической встречи двух или нескольких сознаний. Идея в этом отношении подобна слову, с которым она диалектически едина. Как и слово, идея хочет быть услышанной, понятой и «отвеченной» другими голосами с других позиций. Как и слово, идея по природе диалогична, монолог же является лишь условной композиционной формой ее выражения...

Даже монологи у Достоевского – это диалог человека с представляемым оппонентом. Он говорит за него, отвечает ему и оправдывается перед воображаемыми обвинителями.
В-третьих: в романах Достоевского и авантюрных романах много общего. И в тех и в других нет твердых социально-типических качеств. И это совершенно логично вырисовывается из первой, высказанной ранее, мысли. Если автор хочет показать идею, то идея эта должна быть более глубокой, чем, например, идея типичного купца, как купца, или типичного разночинца – именно как разночинца. Она должна лежать не в социальной плоскости.

Необходимо еще раз подчеркнуть, что герой Достоевского – человек идеи; это не характер, не темперамент, не социальный или психологический тип: с такими овнешненными и завершенными образами людей образ полноценной идеи, конечно, не может сочетаться. Нелепой была бы самая попытка сочетать, например, идею Раскольникова, которую мы понимаем и чувствуем (по Достоевскому, идею можно и должно не только понимать, но и «чувствовать»), с его завершенным характером или с его социальной типичностью как разночинца 60-х годов: идея Раскольникова тотчас же утратила бы свою прямую значимость как полноценная идея и вышла бы из того спора, в котором идея эта живет в непрерывном диалогическом взаимодействии с другими полноценными идеями – идеями Сони, Порфирия, Свидригайлова и других. Носителем полноценной идеи может быть только «человек в человеке» с его свободной незавершенностью и нерешенностью.

В-четвертых: в романах Достоевского многое взято из карнавала. Карнавальность – это еще одна традиция в литературе, берущая свое начало несколько веков назад. Давайте вспомним, как часто мы видим в его произведениях «коронованного шута», который в конце романа низвергнут с трона! Как все герои у него переплетены, несмотря на чины и титулы, как бывало на карнавалах. Сколько в них героев «комичных» и смешных. И, главное, постоянно сталкиваются противоположности: любовь-ненависть, добро-зло, вера-неверие. Причем полярные понятия перемешиваются и меняются местами постоянно.

Я остановилась только на некоторых аспектах, раскрытых в труде Бахтина. Поверьте, это лишь капля в море, но, надеюсь, эта капля поможет вам получить общее представление об исследовании, и, самое главное, решить, нужно ли вам его читать.
Некоторые моменты исследования помогли мне сформулировать более четко те ощущения, которые возникали у меня при чтении Достоевского, а некоторые (связь с авантюрным романом и карнавалом) стали полным откровением. Мне кажется, что каждый, решивший прочитать эту книгу, найдет что-то интересное для себя. Что-то, что поможет понять или, может быть, взглянуть с другой стороны на романы любимого автора.
Кому бы я порекомендовала книгу? Безусловно, всем почитателям Федора Михайловича. Если вы не любите книги Достоевского – вряд ли Бахтин подтолкнет вас в его сторону, хотя, это только мое мнение. Тем же, кто зачитывается «Бесами», задыхается, читая «Братьев Карамазовых» и улыбается, склонившись над «Романом в девяти письмах» - ЧИТАТЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО!

В народно-праздничной карнавальной атмосфере, в которой строились образы Рабле, бранные выражения были искрами, разлетающимися в разные стороны от того великого пожара, который обновлял мир. Недаром на празднике огня «moccoli» – и звучало у каждой потушенной свечки «Смерть тебе!» с радостной интонацией. Нужно сказать, что форма веселой брани, веселых проклятий, веселого срамословия космических сил, имевшая первоначально культовый характер, в последующие эпохи играла существенную роль в системе образов, отражавших борьбу с космическим и всяким страхом перед высшим. Ведь древнейшая обрядовая брань и осмеяние были именно бранью и осмеянием высшей силы – солнца, земли, царя, полководца. Это осмеяние сохранялось еще в площадной праздничной брани эпохи Рабле.

Получить удовольствие, и даже большое, от чтения Рабле без этого замечательного анализа Бахтина, конечно же, можно, но понять Рабле до конца, понять его хотя бы до середины, я теперь, после чтения этой работы, почти что уверена, что нельзя.

Историческое развитие искусства и литературы, переход от образов средневековья к образам эпохи возрождения, и далее к классицизму, романтизму и до наших дней, вливание народной культуры в культуру официальную, и сложнейший симбиоз и уникальное явление (хотя Бахтин как раз настаивает на том, что не уникальное, а логично гениальное), которое представляет собой Рабле и его романы, все здесь, все на этих 500 с чем-то страницах.

А вот если Рабле совсем не нравится, не интересен, неприятен, читать или не читать Бахтина?
Конечно читать, потому что Бахтин очень умно, четко, ясно и интересно объясняет не только Рабле, но и огромный кусок в истории литературы, огромный пласт в развитии искусства вообще.

Книга Бахтина - это одна из тех работ по литературоведению, которые глобальны и по объему охваченного материала, и по широте поставленных проблем, и по проработанности предложенных теорий.
Но при этом она очень интересна, и прекрасно структурированна, и легко читается. И это сочетание делает ее уникальной.

Достоевский – творец полифонического романа. Он создал существенно новый романный жанр. Поэтому-то его творчество не укладывается ни в какие рамки, не подчиняется ни одной из тех историко-литературных схем, какие мы привыкли прилагать к явлениям европейского романа.

То, что литературоведческие работы могут быть не менее увлекательны, чем самые лучшие романы, я знаю уже давно. И все равно не устаю удивляться и восхищаться, когда в очередной раз читаю замечательные, интереснейшие и так любимые мной книги по литературоведению.

Бахтин, наверное, один из лучших и интереснейших исследователей литературы. Я пока еще очень мало его читала, но надеюсь в скорейшем же времени наверстать упущенное.

Достоевский - один из самых любимых, и один из самых сложных для меня писателей. Даже когда кажется, что вот я вроде бы поняла и приняла его героев, все равно мне невероятно трудно сформулировать мои ощущения и мои впечатления. Я ни разу не написала отзыва ни на один роман Достоевского, даже на так любимых "Бесов", которые читала 3 раза, или на "Братьев Карамазовых", которые перечитывала аж четырежды.

Мне кажется, что Бахтину удалось понять Достоевского настолько полно, насколько это вообще возможно, и изложить это понимание в замечательной работе, написанной четким, умным и понятным стилем. Так и хотелось несколько раз воскликнуть - "О, я тоже так думаю, только сформулировать не сумела!"

Огромное спасибо Medulla за рекомендацию. Юля, я в восторге от этой книги.

Герой интересует Достоевского не как явление действительности, обладающее определёнными и твёрдыми социально-типическими и индивидуально-характерологическими признаками, не как определённый облик, слагающийся из черт односмысленных и объективных, в своей совокупности отвечающих на вопрос «кто он?». Нет, герой интересует Достоевского как особая точка зрения на мир и на себя самого, как смысловая и оценивающая позиция человека по отношению к себе самому и по отношению к окружающей действительности. Достоевскому важно не то, чем его герой является в мире, а прежде всего то, чем является для героя мир и чем является он сам для себя самого.

Достоевский – творец полифонического романа. Он создал существенно новый романный жанр. Поэтому-то его творчество не укладывается ни в какие рамки, не подчиняется ни одной из тех историко-литературных схем, какие мы привыкли прилагать к явлениям европейского романа.

То, что литературоведческие работы могут быть не менее увлекательны, чем самые лучшие романы, я знаю уже давно. И все равно не устаю удивляться и восхищаться, когда в очередной раз читаю замечательные, интереснейшие и так любимые мной книги по литературоведению.

Бахтин, наверное, один из лучших и интереснейших исследователей литературы. Я пока еще очень мало его читала, но надеюсь в скорейшем же времени наверстать упущенное.

Достоевский - один из самых любимых, и один из самых сложных для меня писателей. Даже когда кажется, что вот я вроде бы поняла и приняла его героев, все равно мне невероятно трудно сформулировать мои ощущения и мои впечатления. Я ни разу не написала отзыва ни на один роман Достоевского, даже на так любимых "Бесов", которые читала 3 раза, или на "Братьев Карамазовых", которые перечитывала аж четырежды.

Мне кажется, что Бахтину удалось понять Достоевского настолько полно, насколько это вообще возможно, и изложить это понимание в замечательной работе, написанной четким, умным и понятным стилем. Так и хотелось несколько раз воскликнуть - "О, я тоже так думаю, только сформулировать не сумела!"

Огромное спасибо Medulla за рекомендацию. Юля, я в восторге от этой книги.

Герой интересует Достоевского не как явление действительности, обладающее определёнными и твёрдыми социально-типическими и индивидуально-характерологическими признаками, не как определённый облик, слагающийся из черт односмысленных и объективных, в своей совокупности отвечающих на вопрос «кто он?». Нет, герой интересует Достоевского как особая точка зрения на мир и на себя самого, как смысловая и оценивающая позиция человека по отношению к себе самому и по отношению к окружающей действительности. Достоевскому важно не то, чем его герой является в мире, а прежде всего то, чем является для героя мир и чем является он сам для себя самого.

Замечательная книга. Почерпнула много нового и неожиданного. Написано легко и увлекательно. Захотелось тут же перечитать Достоевского. Думается, как же сама не увидела, не догадалась. Кажется, всё  так легко, на поверхности, но нет, всё становится очевидным только после вдумчивого анализа Бахтина. Он тонкий знаток Достоевского с прекрасной интуицией.

"При полном реализме найти в человеке человека… Меня зовут психологом: не правда, я лишь реалист в высшем смысле, т. е. изображаю все глубины души человеческой" Ф. М. Достоевский

Поскольку я являюсь почитательницей (почитаю и почитываю;) ) творчества Достоевского, то мне хочется узнавать больше о любимом писателе. Это касается не только его личности и биографии, но и самого творчества - особенностей стиля, художественного мира, образов, персонажей и языка. Чтобы получить умные ответы на мои вопросы о творчестве Достоевского, я обратилась к самому Михаилу Михайловичу Бахтину - признанному литературному теоретику и философу.
Я бы советовала эту работу Бахтина всем, кто интересуется творчеством Достоевского. Она помогает увидеть в текстах писателя то, что ускользнуло от взгляда обыкновенного читателя. Эта книга помогает лучше понять замысел автора, понять и сформулировать для себя самих, чем так привлекательны романы Достоевского, почему они не похожи на все, что было написано ранее.
Не ищите в этой книге анализа философских, нравственных или социально-исторических проблем, которые Достоевский поднимал в своих произведениях. В свое работе Бахтин уделил внимание исключительно поэтике, т.е. системе выразительных средств, структуре, жанровым и языковым особенностям творчества Достоевского.
В центре этой книги - понятие нового типа романа в литературе - полифонического романа, создателем которого и стал Достоевский. Именно на основе этого новаторского способа мышления, которым обладал писатель, и строит Бахтин свой анализ поэтики Достоевского. Я для себя уяснила четко: нигде, ни в одной строчке Достоевского, будь то роман, повесть или рассказ, не стоит искать личность самого автора. Конечно, это не касается автобиографичных деталей, которые присутствуют практически во всех произведениях Достоевского. Речь идет о том, что каждый персонаж у Достоевского - это отдельная личность, отдельное сознание.

Множественность самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний, подлинная полифония полноценных голосов действительно является основною особенностью романов Достоевского. Не множество характеров и судеб в едином объективном мире в свете единого авторского сознания развёртывается в его произведениях, но именно множественность равноправных сознаний с их мирами сочетается здесь, сохраняя свою неслиянность, в единство некоторого события. Главные герои Достоевского действительно в самом творческом замысле художника не только объекты авторского слова, но и субъекты собственного, непосредственно значащего слова. Слово героя поэтому вовсе не исчерпывается здесь обычными характеристическими и сюжетно-прагматическими функциями, но и не служит выражением собственной идеологической позиции автора (как у Байрона, например). Сознание героя дано как другое, чужое сознание, но в то же время оно не опредмечивается, не закрывается, не становится простым объектом авторского сознания.

Достоевский, говоря парадоксально, мыслил не мыслями, а точками зрения, сознаниями, голосами. Каждую мысль он стремился воспринять и сформулировать так, чтобы в ней выразился и зазвучал весь человек, тем самым в свёрнутом виде все его мировоззрение от альфы до омеги. Только такую мысль, сжимающую в себе цельную духовную установку, Достоевский делал элементом своего художественного мировоззрения; она была для него неделимою единицей; из таких единиц слагалась уже не предметно объединённая система, а конкретное событие организованных человеческих установок и голосов. Две мысли у Достоевского — уже два человека, ибо ничьих мыслей нет, а каждая мысль представляет всего человека.

Достоевский воспринимал все отношения в мире - между человеком и другим человеком или группой людей, между группами людей, между человеком и окружающим его миром и т.д. - как диалог, как взаимодействие. И с таким описанным в цитате выше восприятием мира, у Достоевского в романах встречаются не просто люди. У него сталкиваются целые сознания, целые идеи. Он ставит героев в такие условия, что весь их мир испытывается на прочность, образуются невероятные коллизии и конфликты. При этом нас все же не покидает острое чувство реальности происходящего, самой настоящей жизни.

М. М. Бахтин также является автором понятия "карнавализации" в литературе. Вкратце, это влияние "смеховой" литературы средневековья на культуру Нового времени, в частности Достоевского. Влияние карнавала на творчество Достоевского рассмотрено в книге очень подробно и приводит иногда к совсем неожиданным выводам, опять же открывая произведения великого писателя с новой стороны. Возникают новые глубокие толкования и подтексты. Эта часть книги Бахтина мне очень понравилась.

Мы говорили в своё время об особенностях структуры карнавального образа: он стремится охватить и объединить в себе оба полюса становления или оба члена антитезы: рождение — смерть, юность — старость, верх — низ, лицо — зад, хвала — брань, утверждение — отрицание, трагическое — комическое и т. д., причём верхний полюс двуединого образа отражается в нижнем по принципу фигур на игральных картах. Можно это выразить так: противоположности сходятся друг с другом, глядятся друг в друга, отражаются друг в друге, знают и понимают друг друга.
Но ведь так можно определить и принцип творчества Достоевского. Все в его мире живёт на самой границе со своей противоположностью. Любовь живёт на самой границе с ненавистью, знает и понимает её, а ненависть живёт на границе с любовью и также её понимает (любовь-ненависть Версилова, любовь Катерины Ивановны к Дмитрию Карамазову; в какой-то мере такова и любовь Ивана к Катерине Ивановне и любовь Дмитрия к Грушеньке). Вера живёт на самой границе с атеизмом, смотрится в него и понимает его, а атеизм живёт на границе с верой и понимает её. Высота и благородство живёт на границе с падением и подлостью (Дмитрий Карамазов). Любовь к жизни соседит с жаждой самоуничтожения (Кириллов). Чистота и целомудрие понимают порок и сладострастие (Алёша Карамазов).

Несмотря на свою огромную пользу и местами увлекательность, работа Бахтина оказалась очень сложной для восприятия. Она написана чисто научным языком, совершенно не упрощена для простого читателя. Это в первую очередь научная работа, а не развлекательно-познавательное чтиво. Кроме того, очень многие особенности поэтики Достоевского рассматривались на произведениях, которые я еще не читала. Поэтому и понять в полной мере многое не удалось. Будет гораздо удобнее (и я планирую так делать) обращаться к Бахтину по мере прочтения этих произведений Достоевского, чтобы углубить их понимание.

"При полном реализме найти в человеке человека… Меня зовут психологом: не правда, я лишь реалист в высшем смысле, т. е. изображаю все глубины души человеческой" Ф. М. Достоевский

Поскольку я являюсь почитательницей (почитаю и почитываю;) ) творчества Достоевского, то мне хочется узнавать больше о любимом писателе. Это касается не только его личности и биографии, но и самого творчества - особенностей стиля, художественного мира, образов, персонажей и языка. Чтобы получить умные ответы на мои вопросы о творчестве Достоевского, я обратилась к самому Михаилу Михайловичу Бахтину - признанному литературному теоретику и философу.
Я бы советовала эту работу Бахтина всем, кто интересуется творчеством Достоевского. Она помогает увидеть в текстах писателя то, что ускользнуло от взгляда обыкновенного читателя. Эта книга помогает лучше понять замысел автора, понять и сформулировать для себя самих, чем так привлекательны романы Достоевского, почему они не похожи на все, что было написано ранее.
Не ищите в этой книге анализа философских, нравственных или социально-исторических проблем, которые Достоевский поднимал в своих произведениях. В свое работе Бахтин уделил внимание исключительно поэтике, т.е. системе выразительных средств, структуре, жанровым и языковым особенностям творчества Достоевского.
В центре этой книги - понятие нового типа романа в литературе - полифонического романа, создателем которого и стал Достоевский. Именно на основе этого новаторского способа мышления, которым обладал писатель, и строит Бахтин свой анализ поэтики Достоевского. Я для себя уяснила четко: нигде, ни в одной строчке Достоевского, будь то роман, повесть или рассказ, не стоит искать личность самого автора. Конечно, это не касается автобиографичных деталей, которые присутствуют практически во всех произведениях Достоевского. Речь идет о том, что каждый персонаж у Достоевского - это отдельная личность, отдельное сознание.

Множественность самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний, подлинная полифония полноценных голосов действительно является основною особенностью романов Достоевского. Не множество характеров и судеб в едином объективном мире в свете единого авторского сознания развёртывается в его произведениях, но именно множественность равноправных сознаний с их мирами сочетается здесь, сохраняя свою неслиянность, в единство некоторого события. Главные герои Достоевского действительно в самом творческом замысле художника не только объекты авторского слова, но и субъекты собственного, непосредственно значащего слова. Слово героя поэтому вовсе не исчерпывается здесь обычными характеристическими и сюжетно-прагматическими функциями, но и не служит выражением собственной идеологической позиции автора (как у Байрона, например). Сознание героя дано как другое, чужое сознание, но в то же время оно не опредмечивается, не закрывается, не становится простым объектом авторского сознания.

Достоевский, говоря парадоксально, мыслил не мыслями, а точками зрения, сознаниями, голосами. Каждую мысль он стремился воспринять и сформулировать так, чтобы в ней выразился и зазвучал весь человек, тем самым в свёрнутом виде все его мировоззрение от альфы до омеги. Только такую мысль, сжимающую в себе цельную духовную установку, Достоевский делал элементом своего художественного мировоззрения; она была для него неделимою единицей; из таких единиц слагалась уже не предметно объединённая система, а конкретное событие организованных человеческих установок и голосов. Две мысли у Достоевского — уже два человека, ибо ничьих мыслей нет, а каждая мысль представляет всего человека.

Достоевский воспринимал все отношения в мире - между человеком и другим человеком или группой людей, между группами людей, между человеком и окружающим его миром и т.д. - как диалог, как взаимодействие. И с таким описанным в цитате выше восприятием мира, у Достоевского в романах встречаются не просто люди. У него сталкиваются целые сознания, целые идеи. Он ставит героев в такие условия, что весь их мир испытывается на прочность, образуются невероятные коллизии и конфликты. При этом нас все же не покидает острое чувство реальности происходящего, самой настоящей жизни.

М. М. Бахтин также является автором понятия "карнавализации" в литературе. Вкратце, это влияние "смеховой" литературы средневековья на культуру Нового времени, в частности Достоевского. Влияние карнавала на творчество Достоевского рассмотрено в книге очень подробно и приводит иногда к совсем неожиданным выводам, опять же открывая произведения великого писателя с новой стороны. Возникают новые глубокие толкования и подтексты. Эта часть книги Бахтина мне очень понравилась.

Мы говорили в своё время об особенностях структуры карнавального образа: он стремится охватить и объединить в себе оба полюса становления или оба члена антитезы: рождение — смерть, юность — старость, верх — низ, лицо — зад, хвала — брань, утверждение — отрицание, трагическое — комическое и т. д., причём верхний полюс двуединого образа отражается в нижнем по принципу фигур на игральных картах. Можно это выразить так: противоположности сходятся друг с другом, глядятся друг в друга, отражаются друг в друге, знают и понимают друг друга.
Но ведь так можно определить и принцип творчества Достоевского. Все в его мире живёт на самой границе со своей противоположностью. Любовь живёт на самой границе с ненавистью, знает и понимает её, а ненависть живёт на границе с любовью и также её понимает (любовь-ненависть Версилова, любовь Катерины Ивановны к Дмитрию Карамазову; в какой-то мере такова и любовь Ивана к Катерине Ивановне и любовь Дмитрия к Грушеньке). Вера живёт на самой границе с атеизмом, смотрится в него и понимает его, а атеизм живёт на границе с верой и понимает её. Высота и благородство живёт на границе с падением и подлостью (Дмитрий Карамазов). Любовь к жизни соседит с жаждой самоуничтожения (Кириллов). Чистота и целомудрие понимают порок и сладострастие (Алёша Карамазов).

Несмотря на свою огромную пользу и местами увлекательность, работа Бахтина оказалась очень сложной для восприятия. Она написана чисто научным языком, совершенно не упрощена для простого читателя. Это в первую очередь научная работа, а не развлекательно-познавательное чтиво. Кроме того, очень многие особенности поэтики Достоевского рассматривались на произведениях, которые я еще не читала. Поэтому и понять в полной мере многое не удалось. Будет гораздо удобнее (и я планирую так делать) обращаться к Бахтину по мере прочтения этих произведений Достоевского, чтобы углубить их понимание.

Замечательная книга. Почерпнула много нового и неожиданного. Написано легко и увлекательно. Захотелось тут же перечитать Достоевского. Думается, как же сама не увидела, не догадалась. Кажется, всё  так легко, на поверхности, но нет, всё становится очевидным только после вдумчивого анализа Бахтина. Он тонкий знаток Достоевского с прекрасной интуицией.

Михаил Бахтин заслужил звание настоящего мастера в литературной иерархии. Это опытный, влиятельный аналитик, который по кирпичикам способный разобрать творчество любого мастера слова. Чаще всего, имя автора ассоциируют с работами легендарного Федора Достоевского.
Михаил Бахтин неоднократно указывал на основополагающие черты начала творчества этого писателя, указывал на ошибки в научных работах или в учебных программах для школ. Естественно, что данное издание можно считать самым полным анализом творчества Достоевского.

Актуальный Достоевский

Большинство вопросов, поднятых известным писателем, Михаилу давно понятны и ясны: даже актуальность работ в настоящем не вызывает никаких претензий. Разница только в том, что читатели, простые любители работ Достоевского, неоднократно намекали на относительную устарелость тех идей, которые затронуты.

Герой Достоевского - человек. оторвавшийся от культурной традиции, а также от почвы и от земли интеллигент-разночинец, представитель «случайного племени»

Это классическая проблема определения собственного места в обществе. В настоящем остро стоит проблема того, кем стать, чем заниматься. В работах именитого русского писателя, несложно отыскать те ниточки, что подсказывают падение нравственности в персонажах, когда они оказываются растерянными, выброшенными на произвол судьбы.
Фактически, используя структуру «человек с человеком», Достоевский демонстрирует ценность взаимосвязей, но старается не конкретизировать. Дело в том, что для самого индивидуума неважно, положительными или отрицательными будут построенные узы с окружающими. Важен сам факт их существования. А не напоминает ли это современные партнерские договоры и кредитные подписи?

Разобранный диалог «человека с человеком» является в высшей степени интересным социологическим документом.

Бахтин – знаток своего дела

Книга написана живым и легким языком, благодаря чему ни одному читателю не будет сложно воспринимать контекст излагаемой мысли. Проще говоря, все написано настолько просто, что не любителям творчества Достоевского будет интересно и легко. Аккуратные подводы к ключевым темам работают слажено и сами вынуждают читателя делать правильные выводы.

Повсюду - пересечение, созвучие или перебой реплик открытого диалога с репликами внутреннего диалога героев.

Даже сложные аллюзии в работах писателя - Бахтину удается немного упростить, но не потерять смысловое ядро. Ближе к середине книги будет казаться, что Михаил знает о творчестве Достоевского больше самого Достоевского. За такую проработанную и легкую в понимании книгу, «Проблемы творчества Достоевского» без всяких преувеличений заслуживает достойные 4 балла из 5. Минус балл за то, что тема издания слишком специализированная, узкая, поэтому будет интересовать только любителей Достоевского и его творчества.