На территории, коей посвящается сей рассказ, преобладает равнинная местность, из которой лишь иногда вырастают прорезанные железной дорогой и покрытые густыми дубравами куполовидные холмы. Некогда была эта дорога единственным путем из расположенных на берегу далёкого моря провинциальных городков в административный центр региона. После постройки нескольких университетов и прочих учебных заведений в так называемую «столицу» хлынуло большое количество студентов, которые в надежде получить высшее образование тащили свои документы из всех частей нашего отдалённого, известного лишь благодаря тёплому морю да высоким горам, края. Так и я, не составив исключения, решил съехать от родителей в большой город, гонимый будущими перспективами.

Произошло это летом 1926 года. Путь предстоял нелёгкий, потому как поезд, на котором планировалось совершить поездку, останавливался на конечную станцию где-то на двух третьих расстояния к планируемому пункту. Там, судя по расписанию, в 18:35 останавливался иной состав, что двигался с севера и, пересекая путь следования первого, ехал прямиком в место моего назначения. Все шло по плану и, попрощавшись с родителями, я сел на поезд. Мне отводилось купе по соседству с многодетной семьей, тревожившей тишину и порядок. Я же, не обращая внимания на визитёров, стал разглядывать проскальзывающие за окном верхушки деревьев, которые то там, то тут прорезали безоблачное небо. Их однообразность повлияла на меня самым непосредственным образом. Незаметно для себя я выпустил из рук чемодан и, внимая монотонному стуку стальных колес, впал в забытье.

Проснулся я в четвертом часу из-за суеты соседей. Поезд остановился на одной из станций и соседствовавшая со мной семейка весьма кстати покинула его. С облегчением от осознания того, что вагон отныне будет пребывать в тишине и спокойствии, я поднял с пола выскользнувший чемодан и достал из отсека в нем замечательного приготовления бутерброд. Полакомившись им, я осмотрелся и, не обнаружив мусорного ведра или того, что послужило бы его заменой, сложил бумажную обертку обратно в чемодан. Полазив в груде одежды с целью убедиться, что я не забыл ни о чем важном, я случайно освободил из-под новоприобретённого пиджака одну из семейных фотографий. Мне было тяжело вспомнить, когда это я умудрился прихватить её и, не находя иного ответа, предположил, что всему причиной родительская забота. И я, честно говоря, был рад такому подарку судьбы, потому что следующие пятнадцать минут или были проведены мной за изучением ранее незнакомого мне изображения. Проходя глазами по слегка выцветшей поверхности, вместе с приятными воспоминаниями я обнаружил выведенную красивым каллиграфическим почерком в углу листа фамилию (которую я, честно говоря, хотел бы забыть) и дату – 30 апреля 1910 года. Был я тогда ещё ребенок и даже не представлял, что через 16 лет буду разглядывать себя по пути к будущему… но как стремиться в будущее, не помня прошлого? Ведь ни фотографии, ни память не способны были сохранить информацию о дальнейших моих предка. Всё начиналось с дедушки, который сохранял безмолвие о прошлом до самой своей смерти и оставил после себя лишь пару посаженных на заднем дворе деревьев, кои были издавна поражены вредителями, и скрипку, не способную больше издавать приятные звуки… впрочем, лишние отхождения ни к чему.

Так я, вернув фотографию на её изначальное место, вышел из купе и подошёл к кондуктору, который в утомлении от бесконечных поездок стоял у входных дверей, опершись о поручень и провожая последние домики перед бесконечными валами лесов и холмов.

– Извините – обратил я внимание господина на себя.

– Ох, молодой человек! Вы меня, право, напугали. Хотели узнать о чём-то? – встрепенулся работник.

– Долго ли до конечной?

– Час-два по расписанию.

– Благодарю…

– Знаете, если вам стало скучно, могу предложить пару газет, они как никак бесплатны. – прервал мою признательность кондуктор, поднимающий с передних сидений новостные сводки – Ах да, и удачной вам поездки.

Устроившись обратно на свое место, я положил газету на кресло рядом с собой и, не найдя занятия интересней, принялся познавать актуальные для того времени события.

«Яблоко от яблони… Где построить дом и как его содержать…»

«Музыка – путь к познанию вселенной…»

«Наследование участка, или скелет в шкафу?»

«Охотники и егеря – философия в отчуждении…»

С таких многообещающих заголовков начинались льющиеся ручьём по страницам статьи. Мое вникание в них могло бы продолжаться на протяжении куда большего времени, если бы из-за окна не послышались чьи-то голоса. Я откинул газету на соседнее сидение и, не успел я глянуть на часы, как кондуктор разразился объявлением: “Конечная!”

Небрежно закрыв чемодан, второпях я выбежал в тамбур и, соскочив по лестнице на землю, осмотрел местность. Ни души. Лишь спустя минуту показались люди в рабочих одеждах, которые стали загружать в стоящий на соседних путях грузовой состав поваленный лес. Я не придал этому особого внимания и, поинтересовавшись у машиниста, куда следует ступать, дабы дойти до нужной мне платформы, удалился с места остановки и зашагал по шпалам в указанном направлении.

Дорога лежала на возвышенности, по обеим сторонам которой разрастались заросли жимолости, можжевельника и всяческих сорняков. Чуть поодаль от рельс раскинулись густые леса, а за ними холмы, закрывающие далекие горы от невнимательных глаз посетителей. Стрелка часов близилась к шести. Солнце опускалось все ниже к макушкам деревьев.

Через полчаса или около того на железной дороге стали появляться тени – признак скорого наступления сумерек. Но, к счастью, впереди себя я наконец различил нужную мне платформу, а понял я это по указательному знаку, который гласил, что до пункта моего назначения 37 километров. Я поставил свой чемодан и, опёршись о заборчик, ограждающий бетонную возвышенность, стал ждать. Стрелка часов нерасторопно ползла к половине седьмого. Я слепо доверял расписанию и потому твёрдо решил, что не сдвинусь с места до тех пор, пока не подойдет нужный мне состав. Но его всё не было. Солнце окончательно скрылась за горизонтом и на дорогу опустился сумрак. Во мне зародилось сомнение. “Что, если это не та платформа? Возможно, следует пройти дальше да проверить. Может, и вправду ошибся…” – с такими мыслями я сошёл с остановки и, убедившись, что меня окружает лишь тишина, отправился дальше по шпалам. Теперь совсем стемнело. Мои колени поразила дрожь. “А что, если расписание изменили? Что тогда?”

Я встал у забора и, пока это имело хоть какой-то смысл, принялся осматривать территорию. И меня озарила надежда, способная отогнать стелющуюся меж деревьев тьму. В мои глаза бросилась совсем небольшая, но явно эксплуатируемая, тропа, которая пролегала между кустарников и вела куда-то вглубь леса. Я вспомнил рассказы о том, что в этих местах разбросано большое количество лесничих домов, в которые может заглянуть нуждающийся в крове странник.