Над Ла-Маншем появляется голова лошади в шляпе и пенсне:
- Скажите, это бытие или небытие? – спрашивает она.
- Это инобытие, - ответили ей.
- Да? А как похоже на бытие...
Давно, ещё в начале XX века, В.Б.Шкловский предложил принцип остранения - особое вúдение вещей, при котором ты пытаешься смотреть на них как бы впервые, глазами незнакомца, которому не известны привычные человеческие реалии и который должен познать их сквозь доступную ему видимую форму. Обманчивая форма часто внушает неожиданное содержание, отчего возникает эффект познавательной новизны, игры смыслов. Этот приём всегда казался мне удивительно манящим, и я стала практиковать его от нечего делать, наблюдая за людьми и предметами. Это приятно разнообразит восприятие мира, не давая забыть, что мир вокруг был, есть и остаётся волшебным. Писатели, мне кажется, тоже любят этот приём и, конечно, «Люди и Я» - далеко не первая книга, написанная с его использованием, взять хотя бы «Письма в Древний Китай».
Может быть, сказалась магия приёма, или на меня повлияло осеннее настроение и дорога, но эта довольно простая по замыслу книга мне понравилась, даже несмотря на некоторые брутальности, наивности и смехотворности сюжета. Что-то в этом, видимо, есть – выстроить версию жизни в привычно-непривычном мире и проанализировать возможные опыты иного постижения наших обыденных абстракций и повседневных мелочей.
Книга показалась мне написанной в двоящейся стилистике: лёгкость и некоторая залихвастость формы время от времени трансформируется в серьёзные размышления о том, какова человеческая природа, как это – быть человеком: любить, заботиться о ком-то, отстаивать важные для тебя принципы, ставить цели, защищать то, что тебе дорого... Всё, что нам кажется естественным содержанием нашего бытия, здесь чуть-чуть смещено, и, как ни странно, этот новый угол зрения создаёт возможность немного иначе осмыслить жизнь «с её насущным хлебом, забывчивостью дня», взаимоотношения с другими людьми, собственные желания и способы их удовлетворения. Обычно на такие квазифилософствования не хватает времени или не достаёт повода, а тут волей-неволей погружаешься в «мысли о главном». Последние главы – в своём роде шедевр.
Наверное, «Люди и Я» - не Бог весть какая философская проза, но в ней есть ненавязчиво-доступная гуманистичность, что-то вроде «экзистенциализма для непосвященных», и это определённо выводит её за пределы массового чтива. Читается она легко, героям в каких-то моментах сопереживаешь, но, главное, время от времени ловишь себя на мысли, что в человеческом существовании есть много увлекательных моментов, стоящих того, чтобы продолжать жить. И уж если вероятность твоего появления на свет была величиной, стремящейся к нулю, то из дарованных тебе двадцати пяти тысяч дней некоторые, безусловно, были такими, что их стоило запомнить.
И напоследок. Dear Mr. Haig, extraterrestrial, мне понравились Ваши «Советы в помощь человеку». Особенно 23-й, 29-й, 38-й, 43-й и 46-й. Ну, и 97 – стопроцентно. «Когда любишь, что-то делаешь», - сказал по этому поводу Грэм Грин. Я тоже так думаю.