Дыхание озера

Мэрилин Робинсон неизвестный у нас автор. У неё вышло три романа и несколько сборников эссеистики. На русский произведения не переводились.

"Housekeeping" - первый роман Робинсон, и уже в этом произведении она задала довольно высокую планку. Сама история написана в ключе традиций реализма 19 века. Место событий - выдуманный городок Фингербоун штата Айдахо. Климат здесь своеобразный - влажный воздух, периодически бывают сильные ветра, случаются наводнения и ураганы. Всё это имеет довольно большое значение для произведения Робинсон.

Язык у Робинсон красивый, она много играет словами, цветами, запахами, светом, довольно интересно описывается природа: зимой, весной, летом. Иногда отсылает нас к библейским мифам, в частности о наводнении.

Сама история - это история взаимоотношения человека и природы, взросления двух девочек, от лица одной из которых (Рут) ведётся повествование. Не буду вдаваться в подробности, в результате которых девочки, оказались сиротами. По факту у них осталась практически единственная ближайшая родственница - тётя Сильви. Она бродяжничала, имела скудные средства к существованию. Когда в очередной раз прибыла в бабушкин дом, оказалась перед фактом, что надо воспитывать двух девочек. По сути она была маргиналкой и не любила оставаться долго на одном месте, приходилось с трудом привыкать к ведению домашнего хозяйства. Но её представления об этом сильно отличались от общепринятых. На них смотрели как на изгоев и Люсиль пришлось отказаться от семьи, чтобы что-то иметь в жизни.

Мы привыкли к тому, что есть определённый порядок как и что надо делать, какие ценности надо иметь, и, если кто-то отличается от нас, например, живёт в духе трасцендентализма Торо как тётя Сильви, то они непременно становятся изгоями. Конфликт осложнён тем, что мать девочек Хелен покончила жизнь самоубийством, подумав только о себе. Это сильно повлияло на взгляды Рут, и для неё Сильви была неким воплощением её матери, пусть и не особо приспособленным к обычной жизни. А могло быть и по-другому:

We would have known nothing of the nature and reach of her sorrow if she had come back. But she (Helen) left us and broke the family and the sorrow was released and we saw its wings and saw it fly a thousand ways into the hills, and sometimes I think sorrow is a predatory thing because birds scream at dawn with a marvelous terror, and there is, as I have said before, a deathly bitterness in the smell of ponds and ditches.

Я очень долго сопротивлялась этой книге - она казалась мне слишком КРАСИВОЙ! Все эти скрипучие ступеньки, круглые яблоки, ветхие пианино в тёмных комнатах, затонувшие поезда, задумчивые женщины в освещённых окнах и прочее вино из одуванчиков - всё это отдавало дурноватым "магическим реализмом", который не будоражит и не челленджит (шишковпрости), а только округло поглаживает читательские чувства и делает уютно, тепло и волшебно (ЦА подобной литературы когда-то называли обидным словом "ванилька").

Но в итоге я поддалась - и не пожалела. Не (совсем) правильно было бы называть "Housekeeping" хонтологической книжкой, тем более что к термину "хонтология" намертво прилип другой комплекс ассоциаций (эстетических в том числе), но Робинсон не просто населяет свои покосившиеся особнячки и заброшенные дома призраками людей и вещей - она пишет о том, откуда призраки берутся (из отсутствий, из преждевременных разрывов, из неосуществившихся возможностей), и на выходе мы получаем не просто полусказочную элегию, но рефлексию всей этой элегической эстетики замшелости и поскрипывающести (я только что употребила слово "ПОСКРИПЫВАЮЩЕСТЬ", со мной всё в порядке?), старых фотографий и фарфоровых чашечек.

Самое интересное (СПОЙЛЕР) - что, по сути, призраками становятся и главные героини. По всем формальным приметам "Housekeeping" - это роман взросления (неслучайно я помянула "Вино из одуванчиков"), а сестрички Рут и Люсиль - практически двойники близняшек Флорабель и Айдабель из "Других голосов, других комнат" (двойники близняшек! призраки множатся, не зря в "Housekeeping" так много зеркал). И по законам жанра Рут должна была бы вырасти, перерасти старый дом с его яблонями, засушенными цветами и фарфоровыми чашечками (Рут часто возвращается к одному и тому же видению: она стремительно набухает, растёт, наливается соком, как семечко в земле или Алиса, застрявшая в домике Кролика - балки трещат, двери соскакивают с петель, она буквально видит, как разрушает собственное жильё). Но вместо этого в поворотный момент она выбирает призрачное, неукоренённое питер-пэнское существование - хотя с момента описываемых событий прошло порядка десяти лет, рассказчица так и остаётся в лиминальном, пограничном состоянии-между-мирами (between states - буквально: в отличие от Люсиль, которая, конечно же, станет образцовой сельской матроной и поселится в крепком доме с фруктовым садиком, Рут, по сути, так никогда и не покинет товарняк, идущий из Айдахо в Сиэтл). Для закона она в буквальном смысле больше не существует; в глазах общества она - девица-утопленница, самый магически мощный "заложный покойник", потенциальная русалка, вечная девочка, которая никогда не вырастет и не получит аттестат зрелости (интересно обратить внимание на то, что половое созревание Рут затягивается: она быстро растёт, но смущается из-за болтающихся на груди рубашек). А самое главное - Рут всё это сознаёт. Она знает, что станет для своей осёдлой, остепенившейся сестры призраком - так же как для неё самой призраком стала самоубийца-мать, а для той - упокоившийся на дне озера отец (если первый признак укоренения на земле - это любовь к отеческим гробам, то о каком укоренении может идти речь, когда отец-основатель не лёг в землю, а растворился в колышущейся, подвижной чёрной воде?) А значит, история не закончилась. И, может быть, уже дети Люсиль когда-нибудь кинутся в бега, одержимые семейными призраками, так же как дочка, и внучка, и правнучка барриевской Венди будут каждый год улетать за Питером Пэном - потому что сам Питер Пэн не может вернуться домой.

В озере должно быть полно историй.

Действие этой местами мрачной и неуютной, местами комичной, а в целом – весьма поэтичной истории происходит в городишке Фингербоун. На окраине стоит дом, где под присмотром бабушки живут сёстры Рути и Люсиль. После бабушкиной смерти девочки оказываются на попечении двоюродных бабушек (тот самый комичный момент), а затем вести хозяйство и заботиться о сиротах приезжает чудаковатая тётя Сильви.
Проблема в том, что о ней самой неплохо было бы позаботиться хоть кому-то.
Раскол в этой маленькой семье случается внезапно и навсегда.

Перед читателем — лаконичная история о переживании потери, причём как детьми, так и взрослыми. Также это и история взросления и обретения себя, пусть даже другим со стороны виднее и кажется неправильным то, как идут дела.
Здесь есть сильный отрывок того, как пошла бы жизнь, если бы мать девочек Хелен не погибла. Печаль пронизывает всю книгу насквозь, так что иногда становится больно.
Автор прекрасно, я бы даже сказала, мастерски описывает мрачную природу и особенно озеро, над которым проходит длинный железнодорожный мост и которое живёт своей жизнью, периодически затапливая городок, а иногда и захватывая жертвы.

Делая глоток из чашки, я не могу не вспоминать, что озеро смотрит на меня глазами моего деда и что тяжёлые, тёмные, бескрайние воды содержат частицы моей матери, что они пропитали её одежду, прервали её дыхание и перекрыли зрение.

Домашнее хозяйство, а точнее, его отсутствие, выступает здесь метафорой приличной и надёжной семейной жизни.

Вообще, ощущение от романа такое, что будто смотришь сквозь запотевшее окно на жизнь персонажей: иногда они исчезают из поля зрения, иногда туман не даёт разглядеть все детали – тогда приходится домысливать. Но ты не можешь оторваться и ждёшь, чем же всё закончится.
Очень подходящее чтение для серого унылого ноября (по крайней мере, пока он именно такой).

ПС Только в конце поняла, что Мэрилин Робинсон – автор Галаада , который я бросила. Что ж, эта история и дочиталась, и понравилась.
ППС Безумно понравилась оригинальная обложка – она отражает собой весь смысл.