осаться на мечи до тех пор, пока я не перестал чувствовать что-либо вообще. Но, попробовав всё, я обнаружил, что ничего из этого мне не нужно было. И с этой точки идти уже было некуда – только в могилу. Ну или стать более человечным. После семи стрессовых месяцев работы (или неработы) над альбомом и отношений с Мисси я начал вылезать из этого бездушного кокона бесчувствия. Из тела моего выходили наркотики, и пока они выходили, ко мне возвращалось человеческое – слёзы, любовь, ненависть, самоуважение, вина – но не такое, каким я это запомнил. Мои слабости стали силой, некрасивость – красотой, апатия по отношению к миру – желанием спасти его. Я стал пар