– Я обязана злиться, ты обманывал меня много лет, всё такое… Вполне тянет на истерику.

Грэйс испытала приступ неуместной весёлости, ей даже пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться.

– Получается?

– Нет. Хотя я честно очень-очень стараюсь.

Оказалось, что одиночество не всегда является лучшим способом привести мысли в порядок. Иногда эффективнее и приятнее просто посидеть рядом с самым любимым в мире человеком, положив голову ему на плечо.

***

– Самира, а сколько тебе лет? – верхняя половина лица Тони показалась из-за тетради. Он сначала спросил, потом задумался, поправил очки и только после этого смутился и покраснел.

– Мне двадцать.

Не обладая выдающимися способностями к математике, Джек всё же удивился.

– Как это? Я думал, ты родилась после Грэйс.

– Потому что ты считаешь по вашей временной шкале, – Самира уставилась на него в терпеливом ожидании следующего вопроса.

– Прости, что?

– В том другом мире время идёт чуточку быстрее, – вмешался Тони, – если вычислить фактор, то…

Джек замахал на него руками.

– Иначе говоря, если считать, – он изобразил пальцами кавычки, – по нашей шкале времени, то ты родилась позже Грэйс на пару месяцев. А если учитывать все прожитые тобой годы, то ты её старше?

– Ага, – весело сказала Самира.

– Фактор получается примерно одна целая, одна десятая, одна сотая… – всё же решился вставить Тони, однако Джека мало интересовали цифры.

– Так ты старшая сестра или младшая? – задал он вопрос поважнее.

– Я старшая.

Джек покачал головой.

– Хм, а мне всё-таки кажется, что ты младшая.

– А я осмелюсь утверждать, что ты ошибаешься. И в этом нет ничего удивительного.

Другие миры, где время идёт иначе, занимательная математика, найденные родственники. Похоже на плохую мыльную оперу, в которую специально добавили фантастические элементы, чтобы объяснять ими нестыковки в сюжете. А ведь совсем недавно жизнь была такой образцово скучной.

– Мне нужно покурить, – придумал Джек и пошёл через кухню на задний двор.

– Я с тобой, – вызвалась Самира.

– Угу, – кивнул Тони, не подняв головы. Глубокая складка озабоченности залегла между его бровями.

На улице их ждал чудесный летний вечер. Если сравнивать этот вечер с другими, он с отрывом победит во всех номинациях: оптимальная температура, чистый воздух с ароматами цветов и свежескошенной травы, мягкие сумеречные силуэты, заигрывающие с без того распалённым воображением.

Когда-то Джек наведывался сюда чуть ли не каждый день. Из цветной мозаики воспоминаний об уютном дворике складывалась значительная часть его жизни.

Здесь, на крыльце, раньше скрипела вторая ступенька, когда они с Грэйс усаживались на неё поболтать. А потом мистер Маршалл забил несколько гвоздей, и ступенька скрипеть перестала. Вот этот огромный цветок гортензии в терракотовом горшке Джек застал ещё хилым ростком с двумя листиками. Он помнил, как перегорела лампочка в гирлянде под козырьком, как Тони свалился с гамака и пролил на него кофе – вон, коричневое пятно так и не удалось полностью вывести. Джек помнил, как специально для него однажды появилась пепельница в форме чернильницы.

Почему сегодня всё кажется чуждым? Кусочки мозаики рассыпались и перемешались.

Джек достал из кармана джинсов сплющенную пачку сигарет и спросил на всякий случай:

– Это всё по-настоящему?

Самира кивнула.

– Ты волнуешься?

– Немного. А ты?

Он развёл руками – жест в равной степени мог означать «я не знаю» и «я не виноват».

– Зависит от того, как глубоко я рискну погрузиться в происходящее.

Пока Джек плавал на поверхности, изредка, да и без особого энтузиазма заглядывая за край лодки. Он закурил. Самира пытливо следила за движением тлеющего огонька.

– Ты осуждаешь мою вредную привычку или хочешь попробовать?

Джек ожидал увидеть гримасу отвращения, но Самира взяла сигарету из его руки и спешно поднесла её к губам. Сделав пару коротких затяжек, она бросила окурок на крыльцо и со знанием дела затушила его носком туфли.

– Из всего, что я узнал и увидел за последние дни, вот это сейчас было самое потрясающее, – признался Джек.

– Наконец я придумала, как тебя поразить, – Самира улыбнулась, но вдруг спохватилась: – только не проболтайся Тони. И моему отцу. То есть, я имею в виду… А вообще, мне всё равно!

Она отвернулась и попыталась незаметно понюхать свои волосы.

– Ты собираешься преодолеть некую границу реальности и очутиться в другом мире? – Джек прикурил новую сигарету. Пальцы плохо слушались, стали как деревянные. Будь он пианистом, карьера оказалась бы под угрозой.

– Дома дверь из моей спальни ведёт в прекрасный сад, там тоже растут такие цветы. Надеюсь, их поливали, пока меня не было, – ответила Самира как бы невпопад, но на самом деле вполне однозначно.

– Ты хочешь забрать с собой Тони?

– Я хочу взять с собой Грэйс.

Вторая сигарета быстро закончилась, и Джек опустил окурок в пустую пепельницу. К следующему его визиту пепельница снова будет чистой. Как всегда.

– И я должна позвать Тони, ведь ему это предназначено судьбой, в которую ты не веришь, – Самира оборвала с гортензии сухой лист.

– За это спасибо.

– А ещё с нами обязан отправиться ты.

– Это почему?

– Потому что тебе это приключение нужно больше всех.

Джек хотел возразить, но слишком долго придумывал саркастичный ответ, и он потерял остроту.

– Странно всё, – признался он, – знаешь, у нас ведь есть много хороших книг про другие миры, но в них процесс описывается иначе.

– Как, иначе?

– Чудеса происходят внезапно. К примеру, дети залезают поиграть в шкаф и случайно выходят из него в волшебный лес. Они попадают в неожиданную ситуацию и вынуждены ориентироваться на месте, приспосабливаться к обстоятельствам.

– Это удобно, – согласилась Самира. – Я имею в виду шкаф.

Джек не уловил, посмеивалась ли Самира над ним, или в самом деле одобрила подобный способ перемещения между мирами.

– У нас всё получается запланировано, подготовлено. Скучно, что ли, – пожаловался он.

– Скучно не будет, я обещаю.

– Самое неприятное, – продолжил Джек, – что нет эффекта неожиданности, из-за чего у меня появляется выбор. Это всё усложняет.

– А ты не любишь усложнять, правда?

– Ты меня раскусила, не люблю.

Солнце уже достигло той степени неяркости, при которой на него можно смотреть, не зажмуриваясь. По мере приближения оранжевого круга к горизонту Джек всё сильнее ощущал наступление чего-то. Что-то могло быть плохим, хорошим, страшным или увлекательным – без разницы. Пугала вовсе не неизвестность, а неотступность. Джек мог сколько угодно жаловаться на выбор и отрицать провидение, но узкая дорожка, на которую он ступил, не имела развилок.

– И как ты собираешься это сделать? – он опустился на ступеньку и закурил третью, последнюю в пачке сигарету. – Отправиться домой, в твою другую реальность.

Самира присела рядом и откинула за спину волосы, поймав палитру солнечных зайчиков. Её волосы не пропитались сигаретным дымом, а пахли имбирём.

– Есть несколько условий, которые нужно соблюдать, – произнесла она торжественно.

– А именно?

– Ты уже всё знаешь. Другие миры всегда существуют в твоей голове – осталось найти путь. Для этого нужен волшебный предмет, волшебное место и волшебное время. И волшебная пыль, но это и так ясно.

– Безусловно!

Джек театрально закатил глаза. Нелепицу, которая якобы существовала в его воображении, он разобрать не мог, а мысли стремительно перескакивали с «ух ты, как интересно» на «какой бред, что я здесь делаю?».

– Предмет у нас есть, – Самира нашла в сумке тот самый шар, с которого всё началось. Вдруг она тихо выругалась. Начинка шара вновь изменилась: он заполнился белым туманом и стал походить на луну, только кое-где проглядывали очертания зданий.

– Что?

Самира нервно хихикнула.

– Помнишь, я говорила, что скучно не будет?

– Ага.

– Чистая правда!

Джек решил не допытываться.

– Хорошо. А что за волшебное место? У нас нет волшебных мест. Бывают, конечно, чудеса света. Пирамиды Хеопса, например. Было бы здорово воспользоваться ими, я всегда хотел побывать в Египте.

– Я присмотрела кое-что более доступное, – разочаровала его Самира. – Кстати, я видела ваши чудеса на картинках, они впечатляют.

– Благодарю, – ответил Джек. – А волшебное время?

Самира пожала плечами.

– Что, и этот ответ в моей голове? – Джек выбросил последний окурок и с недоверием уставился на свои руки. Чем их теперь занять?

– Не ищи ответы, поверь в то, что знаешь.

Самира вложила стеклянный шар в его раскрытую ладонь, и пальцы Джека рефлекторно сжались.

– Полнолуние, – он вздохнул. – Легенды гласят, что всякие магические ритуалы полагается проводить в полнолуние.

– А ещё, – подхватила Самира, – в это время растения растут быстрее, активируется обмен веществ, и улучшается мозговая активность.

– Но это не имеет ничего общего с магией!

– Магия безусловна, её можно черпать из разных источников. Силы природы – прекрасный источник.

У Джека заболела голова.

– Допустим, – сдался он. – И когда у нас следующее полнолуние?

– Сегодня.

Джек потянулся за сигаретами, убедился, что пачка пустая, смял её и засунул обратно в карман. Если сейчас полнолуние, почему его мозговая активность устремилась к нулю?

– Сегодня ведь одно из многих подходящих полнолуний? – уточнил он без всякой надежды.

– Единственное подходящее, – подтвердила Самира его опасения.

– Полнолуние бывает примерно раз в месяц.

– Но нам придётся воспользоваться сегодняшним.

Самира беспечно разглядывала муравьёв, которые цепочкой следовали в небольшую трещину в фундаменте. Джек отдал ей шар. В стеклянной поверхности качели Грэйс отражались вверх тормашками, и это производило жутковатое впечатление.

– Я не хочу сегодня, я не готов, – он насупился.

– Ты сам говорил, что приключение должно быть неожиданным. Незапланированным. Не иметь выбора, приспосабливаться к обстоятельствам, всё такое.

– И Тони не готов, – Джек пропустил мимо ушей справедливое замечание, – ты видела, сколько всего он собрался взять с собой? Грэйс пропадает где-то, а мы ведь ещё не спросили, согласится ли она…

– Она согласится.

– А…

Джек хотел спросить, не желает ли Самира провести больше времени с отцом и ближе с ним познакомиться, но передумал.

– Скажи, Самира, – он впервые за вечер посмотрел ей в глаза, – с помощью твоей магии можно вернуться назад во времени?

– Хочешь что-то исправить?

– Было бы неплохо.

– Нет, нельзя.

А ведь у Грэйс такие же необычайно красивые глаза, почему Джек раньше об этом не подозревал?

– Может быть, существует другая реальность, в которой путешествия во времени возможны? – он отвёл взгляд.

– Может быть.

– Тогда давай сначала заскочим в такой мир? Хотя бы ненадолго, мне очень надо.

Самира прислонилась спиной к нагретой солнцем кирпичной стене.

– Прости, я не знаю, как это сделать.

– А если бы знала, то не сказала? – спросил Джек.

– Точно, – она рассмеялась.

– Значит, ваза, которую я уронил, разбилась окончательно. – В голосе должно было прозвучать разочарование, но интонация получилась бесцветной.

– Попробуй сложить из осколков новый рисунок.

– Я только изрежу пальцы себе и другим.

Самира кивнула и подняла лицо к небу.

– Сегодня мы отправимся в путешествие, – она улыбкой поприветствовала первые тусклые звёзды среди сиреневых облаков. – Не знаю, что нас ждёт, как там всё получится… Но, Джек, я обещаю, что мы построим тебе другую вазу.

***

Для летней ночи воздух быстро остыл. Огромная полная луна заняла половину неба и, возможно, являясь антиподом солнца, намеренно охлаждала землю.

Не зря Самира наказала всем одеться потеплее. Так Джеку и Тони достались куртки мистера Маршалла, а сама она приняла в подарок от Грэйс джинсы и самый красивый свитер. Терять время на сборы собственных вещей, а также «ненужного барахла», которым осталась завалена комната Тони, было запрещено. К величайшему огорчению последнего.

Стоило хозяевам дома появиться на пороге, начался хаос. Самира хлопнула себя руками по коленям и громко объявила, что пора собираться. Тони досаждал её отцу вопросами, буквально по пятам преследуя его через гостиную, кухню, кладовую и даже ванную. А мистер Маршалл монотонно рассказывал про сундук, лунный календарь, географию и политическое устройство другого мира и старался принять неприятный факт, что обе дочери – и старая, и новая – сегодня ночью собираются его покинуть. Возражать он не смел – не имел ни морального права, ни душевных сил. Поэтому он смиренно подыскивал тёплые вещи и набивал рюкзаки едой. Также Сэм Маршалл давал Тони странные наставления вроде: «не разговаривай в лесу с незнакомыми женщинами» или «по дороге в Мирт ни в коем случае не сворачивай направо». Для Джека он обозначил одно главное, доступно сформулированное поручение: присматривать за девочками.

В суматохе мысли и сомнения покинули голову с протяжным свистящим пшиком, как воздух из дырявого воздушного шарика. Стало легче принимать важные решения, вернее, повиноваться решениям, которые принимают другие.

И вот теперь пятеро ненормальных в состоянии разной степени растерянности собрались в магическом месте.

– Почему всё-таки здесь? – Тони грыз ноготь мизинца и от возбуждения забыл, наверное, что уже трижды спрашивал об этом.

– Я тебе потом объясню, – пообещал Джек, хотя сам понятия не имел, почему Самира выбрала волшебным местом дерево для свиданий – тот самый старый клён. Он украдкой взглянул на Грэйс. Вспоминает ли она их первый поцелуй на этой скамейке?

Но Грэйс терзали вовсе не любовные переживания. Желание обнять её появилось внезапно и ощущалось физически болезненным.

– Тебе, наверное, пора уходить, – сказала Самира. Обращалась она непосредственно к корням дерева, но истинного адресата не запутал взгляд.

Мистер Маршалл кивнул в том же направлении. Он уже много раз прощался и повторял наставления, обнимал, хлопал по спинам, энергично пожимал руки и вытирал слёзы Грэйс рукавом своей рубашки. Он желал удачи «там».

«Там» звучало мучительно, как противоположность «здесь» или даже «здесь, где я остаюсь совсем один».

Больше не за что было зацепиться. Мистер Маршалл зашагал в сторону дома.

Рассматривая его удаляющуюся спину, Джек, наверное, только сейчас осознал реальность происходящего. Одно дело слушать фантастические рассказы, а другое – получить подтверждение их правдивости от взрослого человека, которому он доверял. Незаметными приставными шагами Джек подкрался к Грэйс. Он честно собирался поддержать её, пообещать, что всё будет хорошо – эту лживую, зачастившую в его лексиконе фразу. Однако Джек услышал из собственного рта другие слова:

– Давай сбежим.

– Что? – Грэйс потёрла без того красные глаза и сфокусировала на нём взгляд.

– Давай сбежим, то есть, давай останемся! – чем дальше Джек говорил, тем больше верил. – Пусть Тони отправляется на поиски приключений, а мы с тобой и здесь не заскучаем.

В это время Самира смотрела на луну сквозь стеклянный шар, а Тони крутился вокруг неё, выспрашивая про каждый следующий шаг. Так что о коварном плане Джека сорвать операцию никто не догадывался.

Грэйс безотчётно погладила рукав куртки, некогда принадлежавшей её отцу.

– Джек, моё сердце разрывается. Если снова предложишь мне…

– Давай останемся дома.

– Нет, я не могу, – она крепко зажмурилась. – Прошу, не давай мне выбора, не оставляй мне лазейки.

Несмотря на прохладу ладони Джека вспотели, а рука Грэйс, когда он сжал её, оказалась сухой и тёплой.

– Джек, я тебя люблю.

Грэйс уткнулась носом в его плечо. Затикали секунды. Слова, ненадолго зависшие в ожидании ответа, разлетелись – не поймать. И вот она будто не говорила. А он будто и не слышал.

Один короткий промежуток вечности спустя под старым клёном для свиданий никого не осталось. Лёгкий ночной ветерок развеял частички свершившегося волшебства; с ветки слетело несколько листьев и опустилось на скамейку, где так часто случались первые поцелуи и признания. Стало тихо и пустынно.

На некоторое время…

***

Теперь меня называют рассказчиком. И смотрят как-то иначе. На самом деле должность называется хранитель историй – звучит выразительнее, но используется только в торжественных случаях и опускается в повседневной жизни в угоду простоты изъяснения.

Даже не должность, а призвание.

Мне пока не совсем ясно, что это означает. Однако теперь в рюкзаке за спиной есть тетрадь, в которую мне вот уже несколько дней хочется что-нибудь написать.

Истории могут быть любыми: правдивыми или вымышленными, отражать ключевые события в жизни целой страны или касаться только меня. Я и вовсе не обязан ничего записывать, если не желаю.

И всё же теперь я рассказчик.

Прежде я не делился с бумагой мыслями. Возможно, эта запись будет первой и последней в дневнике. Не умею я складно излагать, вот и сейчас начал не с главного.

Сначала нужно объяснить, как я стал рассказчиком.

Дневник рассказчика – Вступление