А я, фактический убийца, был обречен вечно носить в своей душе червя раскаяния, отбирающего у меня и надежду и утешение. Элизабет тоже плакала и была несчастной. Но это были страдания невинной души, подобные плывущим облакам, которые мимоходом лишь прикрывают прекрасную луну, но не могут лишить ее сияния. Боль и отчаяние проникли в самую глубину моего сердца, и в душе у меня горел адский огонь, который ничем нельзя было погасить.