– А если человеку нельзя верить в любви, – закончила я, – ему нельзя верить ни в чем. Рейф опустил метлу и повернулся ко мне лицом. Я увидела, что мои слова задели его всерьез. К моей тираде в адрес негодяя, произнесенной в сердцах после бессонной ночи, он отнесся как к глубоко продуманному манифесту. Рейф оперся на метлу, а у меня екнуло сердце, как каждый раз, когда я смотрела на него. С виска у него сбежала струйка пота.