"Смех- это солнце: оно прогоняет зиму с человеческого лица"

Виктор Гюго

Четверка отважных сердец

Девочка-Индиго

Глава 1
Золотой дождь

Няня беспокойно переставила банку с вареньем с места на место. Пробормотала:

– Детей необходимо лишать сладкого.

Затем смахнула несуществующую пыль с окна мансарды. Толкнула створки и выглянула наружу.

Ничто не нарушало покоя залитого солнцем двора. Там не было ни души, но тишина была гнетущей.

Ирина Львовна навела бинокль на кромку елового леса, в замешательстве прошептала: «Киндеры!» – и без чувств упала на канапе…

…Девочка по имени Лика в бирюзовых шортиках и в футболке с незатейливой вышивкой на груди, шла вдоль брошенного сада. Она колошматила палкой по редким дощечкам изгороди и под веселую мелодию напевала песенку, которая только что сочинилась у нее в голове.

– «Просто быть добрячкой —

Убегай да прячься.

Наслаждайся жизнью – все дела…

Если же ты злая –

Рук не покладая,

Будь добра, работай!

Чтоб всем хватило зла!»

– Вер-рно, – донеслось из кустов. – Вс-сё вер-рно. Вс-сё вс-с-сё.

Раскаты и свист незнакомого голоса напугали Лику больше самой фразы.

Что это?!

–Глом проглемел? Фетел плосфистел?

Лика, хоть и была большой и скоро в школу пойдет, но все же забывала в минуты волнения все звуки произносить правильно. Особенно, когда восхищалась чем-то или чего-то боялась. А сейчас было всё вместе.

Она взглянула вверх. Облака вихрились, как пенки в кипящем варенье…только серые и невкусные.

Но детей «не загоняют», и няни не слышно. А уж Ирина Львовна в курсе всего – даже дождичка в четверг.

Лике страшно стало. Но не за себя. Она переживала за родителей. Ей-то что: она с няней, а вот родители —одни. Ее любимые «папочки-мамочки» в полном одиночестве уехали в Город за продуктами, в то время как в небе уже начинали собираться темные тучи.

Чтобы заглушить тревогу, Лика с самого утра играла с друзьями. Игра в «Бастинду» отвлекала больше всего. Больше, чем в прятки или вышибалы. И даже больше, чем в «Цыпленок жареный», когда приходилось дергаться, будто тебя поджаривают на чугунной сковороде.

С ближайшей кучи песка невидимая рука ветра собрала верхний слой и швырнула Лике в лицо.

Глаза защекотало так, словно наелась конфет с фундуком.

«Нет, не Бастинда это хулиганит, —подумала Лика. – А кое-кто похуже».

Но неужели есть что-то и позлее этой колдуньи? И почему взрослые не зовут домой?

Здесь, на даче, есть дурная привычка: чуть что – детей «загонять». Как телят.

На это никто не обижается. Кому охота идти в «стойло», когда игра в разгаре?!

Но именно сейчас Лике не хуже любого теленка захотелось оказаться вблизи папы и мамы. Особенно – папы! И это непростое совпадение!

Снова какой-то звук из-за куста чертополоха…Девочка прислушалась и на всякий пожарный сказала:

– Игорек! Я вижу тебя, Летучий Обезьян!

Лика притворялась. Никого-то она не видела.

– Может, мне кажется? – подумала она и прошептала самое страшное признание в мире: – Наверно вот что: я просто трусиха…

Тут уж глаза и вовсе заслезились «на всю улицу».

Лика зажмурилась, замигала, бросилась прочь. Выскочила на пригорок, растирая лицо ладонями и потом еще долго металась.

И всё время слышался странный звук. Как будто кто-то еще не выбрал, то ли ему смеяться, то ли рычать, то ли стонать как от боли. И это страшнее всего.

Лика взяла себя в руки. Точнее, не всю себя, а только голову. Так что уши оказались закрыты ладошками. Мысли снова стали разумными.

Конечно, это был Пуш. Сбежал из дому и теперь всех пугает, особенно ее, Лику. Он ведь ничего толком не умеет. Даже мяукать по-человечески только вчера научился. А до того все «пи» да «пи», словно мышка. Он и есть с мышку. Если бы ему попалась взрослая мышь, то они долго б думали, кто кого есть будет.

–Брысь! Здесь опасно! Много страшных мышек! – на всякий случай крикнула Лика и уставилась на подозрительный лопух, листья которого шевельнулись.

Они тут же застыли как-то неестественно. И котенок не отозвался.

Да вот заброшенный сад. Конечно, он здесь спрятался. Лика отогнула доску в заборе. Процарапав ногу о гвоздик, пролезла внутрь огороженной делянки и застряла в колючках.

– Ай-ай!

Прикрыв лицо руками, она бросилась, не глядя, вперед, лишь бы только миновать заросли крапивы. Открыла глаза –и оказалась на прогалине, со всех сторон окруженной яблонями.

Она впилась зубками в самое подрумяненное яблоко и сморщилась.

– Они кислые, зубки испортишь! Оскомину набьешь! – крикнула она невидимому Пушу, подражая строгой Ирине Львовне. Взглянула вверх – и между яблоками увидела то, что заставило медленно опуститься на траву и два раза ущипнуть себе коленку.

– Ой-ой! Больно-то как!

Раз больно, значит не сон. Вскочив, Лика выбежала на аллею и, приложив ладошку к глазам, уставилась в небо над лесом. Нет, она не ошиблась: из показавшейся из-за леса тучи, как из дырявого лукошка…сыпались киндер-сюрпризы!..

Не узнать их было невозможно. Тем более девочке, обож-жающей шоколад!

Лика, не помня себя и забыв про дырку в заборе, перелезла обратно, завернула за угол – и застыла… Ей открылась необыкновенная картина: восхитительные шоколадные яйца в золотистой фольге «засеяли» собой всю опушку леса! Туча шла на деревню, и киндеры падали густыми рядами все ближе и ближе. И им невдомек было, что такого никогда и нигде не бывает.

Золотой дождь! Золотой ливень! Золотой водопад!..

От привалившего счастья по коже побежали мурашки, не оставляя свободного места. Кто же не мечтает о такой пропасти…ну, просто о бездне «киндеров»? Разве что только взрослые!..

Широко раскрыв руки, Лика ринулась навстречу сказке…

Она уже чувствовала на своих плечах пружинистые подскоки шариков. Она слышала хруст лопающейся фольги. Видела обнаженную закругленную коричневую скорлупку. Ощущала аромат белой глазури на расстоянии вытянутого языка.

А вот и непревзойденная пластмассовая коробочка. Конечно же, самого волшебного цвета! Оранжевая или янтарная…Изумрудная или…пунцовая. Сто-стоп-стоп! А такие цвета хоть бывают?..

И вот открываешь, а там… – сюрприз!

Феликолепный! Любимый! Самый очаловательный в миле!..

…И вдруг все исчезло.

Исчезла с глаз долой не только золотая лавина киндеров, но и вспаханное поле вместе с зубчатой каймой елового леса. Это Лика забыла про ров, полный крапивы, отделяющий поле от деревни и теперь катилась по его склону вниз…

– Пуш! Пуш!– причитала она, но уже не для того, чтобы спасти котенка, а совсем даже наоборот!..

Пуш не пришел на помощь. И, обдирая последнюю кожу с коленок, Лике пришлось лезть по склону вверх. Когда она выпрямилась, то поняла, что торопилась зря. Наверху произошло чудо-наоборот: самое страшное, что можно только себе вообразить – туча с киндерами испарилась.

Ничего нет… даже горизонта…ничего. С неба, загораживая собой поле и лес, опускается… темно-зеленый занавес.

Спектакль «Кинделы» кончился!

Киндеры всегда кончаются… Ах!.. Взрослые считают их бесполезными! И покупают так редко… Но хуже нет, когда они восклицают, как няня: «О, дети! Их необходимо лишать сладкого».

Лика напрягла «плекласное зление» и увидела, что занавес, как тростниковый забор, состоит из узловатых стеблей, сплошной стеной уходящих вверх.

Может, это баобаб, из которого делают удочки?

– Пикапу-трикапу! – услыхала Лика торжествующий голосок. – Я тебя застукала, сонный Самурай, теперь ты Бастинда!

Галка захохотала так, что Лике заложило уши.

–Не сонный… – Лика помотала оглушенной головой, потерла глаза. – Не Бастинда! Я не спала! Я смелый и отважный…просто… просто глаза…нет-нет, я не сонный вовсе…отважный Самурай!

Это Пуш! Ну, конечно же, котенок! Из-за него она забралась в злосчастные заросли. Тогда все и началось.

Еще чуть и Лика заплачет. «Куда катится мир?» – сказала бы няня.

–Так не считается! – крикнула Лика.

– Три, два, один…– Галка считала прыжки на одной ножке. – Пу-уск!

Всё. Она успела до копны сена раньше.

Значит, теперь Лике быть Бастиндой.

Ну и что.

Все равно Самураем долго быть невозможно. Зло быстро кончается. А когда не с чем бороться, начинаешь отвлекаться.

Лика засмотрелась на дождь из вкусненьких шариков, а тут все и произошло. Но правила есть правила. Лика произнесла грубым, словно замороженным, голосом:

–Бамбара, чуфара, лорики, ёрики… – не выдержала и вздохнула: – Ах, как трудно быть злой…

Любой, кто насылал стаю желтозубых волков для отравления колодцев, подтвердит, что это— самое нудное занятие в мире.

Но зато потом тебя ждет уровень Летучей Обезьяны! А после – ты снова становишься Самураем! Потом девочкой Элли.

Роли меняются. Как это весело. Главное не заплакать. Чтобы злодеяниям не помешать.

– Йорики, скорики, мухоморики! —сказала Лика, растягивая непослушные губы в улыбку. – Явитесь, летучие обезьяны!

Вот дела, вот дела…

Скоро будет всем беда.

—Да-да-да! —раздалось так близко, что Лика опять вздрогнула. Но она так привыкла к сегодняшним голосам, что уже ничему не удивилась.

–Пошлю летучую обезьяну к просеке. Пусть «путниками» на этот раз будут гуси, – подумала она вслух. – Пускай погоняются за Галинкой с вытянутыми шеями. Хи-хи!

Лика зажала рот рукой – надо быть злой.

Но смех вылезал наружу из всех щёлок между зубами. И совсем не зловещий. Он надувал щеки, растопыривал губы – как ни сжимай, не помогало…Тогда Лика изо всех сил сдвинула брови. Лоб заболел, но думать о плохом стало гораздо легче, и смех изменился.

–Хо-хо-хо! – от собственного смеха –мурашки по коже…—Ой-ой-ой!

Лика вдруг осознает, что летит куда-то. Причем, отнюдь не в самом удобном положении: руки-ноги стянуты веревкой и расположились по швам, как у оловянного солдатика.

Голову занесло в сторону, скривило шею и почти отделило от тела. Оттого весь мир растянулся в ухмылку во весь горизонт – на всю улицу…

…Вместе с ужасными кривыми зубами и черными усами над ними.