Я выпрямляюсь и тянусь к рубашке. Мои руки прикасаются к его плечам. Стараюсь дышать ровно, мой мозг работает ясно и четко. Но когда я помогаю ему снять рубашку и вижу его обнаженные руки и грудь, периферия логического мышления мутнеет. Дэй хорошо сложен и поджар, кожа у него на удивление гладкая, если не считать нескольких шрамов (у него их четыре на груди и на талии, и еще один – тонкая диагональная линия от ключицы до правого бедра, еще корочка на руке – заживающий шрам). Дэй не сводит с меня взгляда. Трудно описать Дэя тем, кто никогда его не видел, – экзотичный, неповторимый, умопомрачительный. Он теперь так близко, что я вижу крохотную неровность, изъян в океане его левого глаза. Дыхание вырывается из его груди, горячее и поверхностное. Тепло достигает моих щек, но я не хочу отворачиваться.
– Мы теперь вместе? – шепчет он. – Ты и я? Ты хочешь быть здесь?
Его вопросы звучат виновато.
– Да, – отвечаю я. – Таков мой выбор.
Дэй притягивает меня так, что наши носы соприкасаются:
– Я тебя люблю.
Сердце возбужденно вспархивает, когда я слышу желание в его голосе, но мгновенно включается трезвая часть моего мозга.
«Очень маловероятно, – остерегает она меня. – Месяц назад он даже не подозревал о твоем существовании».
И потому я выпаливаю:
– Нет, не любишь. Пока не любишь.
Дэй морщится, словно я сделала ему больно.
– Я так чувствую, – говорит он, прикасаясь своими губами к моим.
Я беспомощна против боли в его голосе. И все же это лишь слова мальчишки, сказанные в полубредовом состоянии при чрезвычайных обстоятельствах. Я пытаюсь заставить себя ответить ему тем же, но признание замирает на языке. Как он может быть уверен в своих словах? Я определенно не понимаю всех тех новых чувств, что бушуют во мне; почему я здесь – потому что люблю его или потому что в долгу перед ним?
Дэй не ждет моего ответа. Одной рукой он обнимает меня за талию, потом давит мне на спину, привлекая к себе, и вот я уже сижу на его здоровой ноге. Стон срывается с моих губ. Дэй прижимает свои губы к моим, и мой рот раскрывается. Он поднимает другую руку, прикасается к моей шее, щекам, его пальцы одновременно грубы и нежны. Дэй тихонько перемещает губы, целует меня в уголок рта, потом в щеку, потом в подбородок. Теперь моя грудь прижимается к его груди, мое бедро трется о мягкий выступ его тазовой кости. Реальность, утонувшая в моем мозгу, прорывается на поверхность.