Нет более яркого символа изменений отношений Рима с окружающим миром, чем возведенная в начале IV в. до н.э. огромная стена вокруг города. Построенная после ухода галлов, она имела периметр 11 км и толщину, достигавшую в некоторых местах 4 м. Это одновременно был и гигантский строительный проект (по одним подсчетам, трудозатраты составили 5 млн человеко-часов), и горделивая заявка на выдающееся положение в мире. Античные историки, поддерживаемые современными исследователями, не сомневались в том, что именно в это время Рим развивает военную активность вне круга ближайших соседей. Нет сомнений также и в том, что, однажды начавшись, экспансия подпитывалась силами все новых народов, вступавших в союз с победоносным Римом.
Но что являлось первопричиной изменений — вопрос непростой. Что произошло в IV в. до н.э., что подняло военную активность римлян на новую ступень? Ни один античный автор не отважился ответить на этот вопрос, не считая сомнительной идеи: мол, семя господства над миром каким-то образом упало в подходящую почву. Не исключено, что после вторжения галлов римляне, страшась вновь оказаться в подобной ловушке, предпочли на будущее вынужденной самозащите превентивную агрессию. Возможно также, что несколько случайных побед на региональном уровне, позволивших получить приток живой силы от новых союзников, запустили механизм дальнейших завоеваний. Так или иначе, не последнюю роль могли сыграть кардинальные изменения во внутренней политике Рима.