Переводчики Наталья Мацкевич, Андрей Гришин

Редактор Тамара Казакова

Руководитель проекта И. Серёгина

Корректоры М. Миловидова, С. Мозалёва

Компьютерная верстка А. Фоминов

Дизайнер обложки О. Белорус

© Melvyn Bragg, 2003

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2016

Издано по лицензии Sheil Land Associates и Synopsis Literary Agency

Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение авторских прав законодательством предусмотрена выплата компенсации правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст. 146 УК РФ).

* * *

Посвящается моим хорошим друзьям Грегу и Сью

Предисловие к русскому изданию

Русская литература несказанно обогатила меня и многих моих друзей. Я всерьез обратился к ней примерно лет в семнадцать. Начал с пьес Чехова, потом перешел к Толстому, Пушкину, Достоевскому, Гоголю и другим классикам, а также к авторам XX столетия. Я читал эти книги в английских переводах и глубоко благодарен тем людям, которые взяли на себя этот труд.

Вот почему перевод этой книги на русский язык – большая честь для меня, и меня радует, что этот рассказ о становлении английского языка во всей его многоликости и разнообразии кому-то поможет лучше понять его. Впрочем, я уверен, что по богатой истории, выразительности и многогранности русский язык нисколько не уступает английскому, а в чем-то даже и превосходит его – благодаря взаимодействию с множеством других языков и диалектов и на таком огромном пространстве!

Но эта повесть написана на английском языке об английском языке.

Она берет свое начало около двадцати лет назад, когда я подготовил для радио Би-би-си получасовую программу о языке моих детских лет, сильно отличавшемся от нормативного английского языка того времени, можно даже сказать, имевшем с ним очень мало общего. Не то чтобы это был совсем иной язык, как, допустим, валлийский или гэльский, но ничуть не более понятный для «образованных». Не менее примечательно и то, что еще пятьдесят – шестьдесят лет назад язык моего детства воспринимался высокообразованными людьми как грубое просторечие, не заслуживающее высокого звания английского языка.

Однако обратившись к речи далеких школьных лет, я обнаружил, что пренебрежительное отношение к ней со стороны «образованных» было, по большей части, ошибочным или предвзятым. Многие из тех слов имели почтенную и древнюю родословную. Часть из них пришла в страну в V веке вместе с нашествием германских племен с севера нынешней Голландии. Другие имеют еще более древние, кельтские корни. Много слов появилось во времена великого вторжения викингов в VIII и IX веках. Кроме того, в моем родном городе языковая обстановка складывалась еще причудливее. Зимой там располагались таборами цыгане, чей язык включал много слов санскритского происхождения, пришедших из прародины цыган – Индии. Сюда же следует добавить слова из лексикона опубликованной в 1611 году Библии короля Якова, знакомой каждому жителю нашего небольшого городка, где на 5000 человек населения имелось двенадцать церквей разных конфессий. Прибавьте сюда еще и наследие французов-нормандцев, завоевавших Англию в 1066 году, и вы получите чрезвычайно сложное «переплетение словес».

Мы, чумазые оборвыши из простых рабочих семей – в особенности мальчишки! – сами того не подозревая, представляли собой ходячие лингвистические энциклопедии. В 1940-е годы нашу речь вообще никто не удостаивал внимания. Одной из причин было все еще сохранявшееся сословное деление общества, согласно которому человек низкого происхождения или уровня доходов не обладает развитым умом и не способен к пониманию высоких материй. Была и другая причина: мы не просто употребляли забытые или отвергнутые «образованными» слова, но и произносили их с сильнейшим акцентом. Вообще-то мы были твердо убеждены: люди из «высшего общества» и не должны понимать нас! Наш язык был нашей собственностью, и те, кто не владел им и презирал его, не имел права понимать его и истолковывать.

За получасовой программой на радио Би-би-си последовал цикл из двадцати пяти передач, где рассматривались различные диалекты и говоры английского языка за 1500 лет. Эти передачи так заинтересовали слушателей, что их повторяли трижды – случай для Би-би-си, по-моему, уникальный. После этого я подготовил для телевидения цикл из восьми передач под общим названием «Приключения английского языка» и в конце концов, окруженный кипами собранных материалов, казалось, готовых в любой момент обрушиться и похоронить меня, решил написать на их основе книгу.

В этой книге два героя – сама Британия и ее язык. Язык отражает ее характер, выявляет или скрывает ее особенности, и именно в языке страны в наибольшей степени выражается ее сущность.

Однако я с самого начала, учитывая собственный опыт, знал, что имею дело не с одним-единственным языком. Когда я одиннадцати лет от роду поступил в классическую гимназию, где от нас требовали, чтобы мы говорили на благопристойном английском языке, используя нормативное произношение (как это было принято называть), я пересек границу двух сословий и в результате говорил на двух языках. Один был предназначен для дома и улицы, второй – для школы, моего собственного литературного творчества, а затем для университета и для Лондона, где я работал на Би-би-си.

Владение этими двумя языками, выросшими из одного корня, оказалось чрезвычайно полезным, когда я задумал разобрать, а затем сложить воедино жизнь английского языка за 1500 лет. Попытавшись понять, каким образом диалект одного из мелких германских племен, на котором в V веке говорили от силы 100 000 жителей Британии, за полтора тысячелетия превратился в язык, на котором устно и письменно общаются свыше 2 млрд человек по всему миру, я пришел к двоякому объяснению.

У этого превращения есть любопытная особенность: исходные диалекты английского языка до сих пор хорошо сохраняются в городах и весях и передаются не менее успешно, чем язык литературный, «цивилизованный». Скажем, в Вест-Индии существует множество «английских» диалектов, образовавшихся путем скрещивания с другими языками, занесенными туда в свое время. Но эти креольские диалекты очень мало отличаются от того сельского диалекта в самой Англии, на котором писали свои стихи Т. Харди и Д. Лоуренс.

Кроме того, существует и другой английский язык (точнее, английские языки), язык улиц – нечто вроде местного наречия. Свое наречие есть и в Чикаго (Северная Америка), и в Сиднее (Австралия), и в Ньюкасле (Англия), и во многих других местах.

Да и сам литературный английский язык тоже постоянно совершенствуется, причем не только там, где он является основным средством общения – в Англии, в Америке, Австралии и Канаде, – но также, например, в Индии, где многие писатели, от Нараяна до Рушди, пользуясь английским языком, придают ему богатый колорит при помощи ритмики и слов из различных языков Индии. В целом развитие английского языка происходит в двух направлениях. Иногда уличный язык подхватывает новые слова, приходящие из английского языка, но не чурается и заимствований из других источников, и чаще всего это происходит на стыке двух культур. В этом можно убедиться как в Лондоне, так и едва ли не во всех уголках мира.

Существует еще и «авторизованный» английский язык, который, если можно так выразиться, обитает в «Оксфордском английском словаре». Прежде чем слово с улицы, или поля, или необжитых пустошей, или из глухих лесов попадет в этот великий лексический канон, чтобы остаться там до тех пор, покуда бумага не истлеет, должно пройти немало лет, накопиться множество примеров его употребления. Каждое издание словаря фиксирует очередной шаг, сделанный языком в своем развитии.

Полагаю, именно динамическому активному взаимодействию этих источников английский язык в значительной степени обязан феерическим успехом своего распространения по миру.

Есть, конечно, более очевидные и приземленные объяснения. Во-первых, существование Британской, а затем и американской империй, которые разнесли английский язык по земному шару. Протестантские миссионеры, ведомые верой в силу Слова, с Библией короля Якова в руках проникли во все закоулки мира, и писатели многих стран восприняли английский как второй язык, вполне пригодный для выражения их мыслей и опыта. Достаточно назвать в качестве примера писателя-мариниста Джозефа Конрада, родившегося и выросшего в Польше.

Ураган языкотворческих традиций в нашей стране бушует вовсю и по сей день. Говорят, что в Лондоне можно услышать речь на всех языках, какие только существуют в мире (впрочем, я сомневаюсь, что здесь так уж легко встретиться с представителями племен, затерянных в глубинах джунглей Амазонки или кочующих по заполярной Арктике). Тем не менее здесь бурлит водоворот слов и понятий. Стоит мне пройтись по трем-четырем улицам близ Сохо, в центре Лондона, где находится мой офис, ухо различает не только звуки нескольких языков, но и смесь языков, искусно добавленных, как фрукты в салат, в некий новый английский язык, что, вне всякого сомнения, стимулирует развитие английского языка.

Я глубоко признателен Наталье Мацкевич, которая взяла на себя чрезвычайно трудную – с учетом огромного количества использованных источников и колоссального объема лексического материала – задачу перевода этой книги. Мне очень приятно сознавать, что, испытав благотворное влияние переводов с русского, я получил возможность познакомить вас с жизнью моего родного языка.