Их существование должно было уверить ее в том, что ее воображаемые нападения на детей, которые – как она представляла себе – были внутри ее матери, не нанесли никакого вреда ни им, ни ее матери, а значит, и все то, что находится внутри ее собственного тела, остается невредимым