Хоть по долине, что тиха в снегу...
Они были разными, эти две девчушки. Казалось, Элизабет, спокойная и деятельная англичанка, и Эшлинг, взрывная и неугомонная ирландка, вряд ли могли бы найти общий язык, их вообще ничего не связывало, но дружба – это такое же непредсказуемое явление, как и любовь: ты никогда не знаешь, кто станет для тебя самым близким человеком на всём белом свете. Десятилетние девчонки подружились – раз и навсегда. Вообще, вот эта вот разность – это ведь здорово, всегда можно чему-то научиться, как вот эти девы, например: одна благодаря дружбе стала более решительной, вторая – более разумной, так это и работает, когда отношения работают во благо, а не наоборот. Уютная комнатка с двумя кроватями, мурлыкающий котёнок, висящая на двери самодельная табличка: «Эшлинг и Элизабет. Стучите. Вход запрещён!». Пять лет пронеслись как пять дней, и вот война уже позади, а значит, пора разлучаться, но дружбе-то всё нипочём, и, несмотря на разделяющее их расстояние, они не потеряли связь, а продолжали вить свои крепкие, искренние узы. Конечно, не всегда получалось передавать при помощи пера то, что тревожило их сердца. Порой они умалчивали о чём-то, порой – скрашивали неприглядную реальность... Но чуть что, они сразу же бросались друг к другу на помощь, игнорируя все препятствия. Потому что иначе – никак. «Так здорово, что мы можем болтать, делиться друг с другом, зная, что тебе не безразличная моя жизнь».
«Самое ужасное, что они оба говорят мне, какая я благоразумная и всё понимаю... а я ничего не понимаю! И никакая я не взрослая», – кое-что их всё же связывало, и это несмотря на то, какими разными были их семьи. В семействе Уайт царили молчание и холод, в семействе О'Коннор – гомон и тепло, однако злостное умалчивание так или иначе вторгалось в жизни обеих, когда они понимали, что родители ничем им не помогут. Даже славная маманя, как её все называли, была подвержена этой напасти; подумать только, её любимую дочь избили, а она вынуждала её вернуться к этому мужу-алкоголику и... что? Терпеть и ждать когда он её добьёт, видимо. Что касается английской стороны, то там тоже не желали говорить об откровенном, и сцена, когда дочь пришла к отцу, надеясь получить у него поддержку, а он... эта сцена была такой мерзкой и в то же время такой жалкой. Да, одну сдерживала вера, другого – воспитание, но это же ваши дети. Ваши. Как можно запрещать своей несчастной дочери откровенничать, оправдывая это тем, что говорить о супружеских делах с другими якобы нельзя, это, видите ли, чуть ли не предательство, да и вообще, она наверняка преувеличивает свои проблемы, небось секс ей просто удовольствия не приносит, а это “нормально” (а, да?..). Таких моментов – тьма. Маленьких, но говорящих. Отец, который пытался определить свою дочь в свои служанки, ибо он сам даже посуду за собой вымыть не мог (сгорела с этого момента); монахини, убеждающие девочек, что страдание – это нормально (обнадёживающе, конечно, спасибо большое); мать, на которой держался весь дом и которая в итоге угасла от болезни (она никому не сказала, что болеет... в этом нет ничего героического, это ужасно, учитывая то, что домочадцы заметили перемены уже под самый конец, когда рак сожрал всё, до чего смог добраться). Девушки, варясь во всём этом, оступались. Куда без этого. Но они боролись. Радовало, что они восставали и шли наперекор всему, строя свою жизнь так, как хотят того они, а не кто-то другой, ибо это их жизнь. Их. «А разве мы сделали что-то плохое? Нам просто немного не повезло, и мы справились, как смогли. Вот и всё, что мы сделали».
«Всё хорошо, теперь ты дома», – самая лучшая фраза, потому что дом – это не стены, дом – это люди. Каждый раз сердце радовалось, когда девы после долгой разлуки наконец-то встречались, о, эти любящие взгляды и крепкие объятия, эта непередаваемая радость: вот она, самая любимая и лучшая, вот она, с тобой, здесь и сейчас!.. Славная история. Вроде ничего особенного не происходило, но само повествование – размеренное, мягкое, реалистичное – понравилось, это обычный сказ про обычных людей, о том, как они взрослели и действовали, учились и работали, влюблялись и разочаровывались, клятвенно обещали, что уж у них-то будет всё иначе, они не повторят родительских ошибок, и они, конечно же, их повторяли, но хотя бы признавали это, делали выводы и шли дальше. Что и смутило, так это финальное, характеры героинь будто бы переписали, и то, что с ними случилось... это было внезапно и странно. Хотя странно ли, если подумать? Элизабет повторила ошибку своей матери и поплатилась за это (эта сцена на лестнице... неожиданное), Эшлинг ступила на проторенную подругой тропу, наивно считая, что уж с ней-то всё будет иначе (нет, дорогая, не будет), и это слегка так раздражало, но разве в жизни так не бывает? К сожалению, бывает. Никто им на самом деле для счастья не нужен, ни буйствующие алкоголики, ни пронырливые ловеласы, это всё пройдёт как с белых яблонь дым, сгинет, сотрётся, забудется, что и останется, так это их дружба. Неувядающая, нерушимая. Вечная.
«Они смотрели друг на друга очень долго, может быть несколько секунд, но и секунды могут тянуться целую вечность».