Редактор Евгений Валерьевич Кутявин

© Меир Ландау, 2018

ISBN 978-5-4490-7690-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Светлой Памяти семей Гудвин, Сейдж и Скуг,

погибших на «Титанике» в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года,

и Фрэнка Джона Уильяма Голдсмита (1902—1982),

автора книги «Эхо в ночи»…

Покойтесь с миром…

Эта оконченная версия книги «Барон с улицы Вернон», написанная в память о наших родственниках, семье Гудвин: Фредерика Джозефа Гудвина (родного брата моей прапрабабушки Марии (в крещении – Елизаветы) Карловны Квитки, урождённой Флоренс Эмелины Мэри Гудвин), его жены Августы, и его детей – Лиллианы, Чарльза, Уильяма, Джесси, Гарольда и Сиднея, погибших на «Титанике» в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года.

Мы должны помнить всех своих родных, чтобы потомки помнили нас!

Меир Ландау / Николай Ганжа

15 октября 2018 года

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Титаник» давно превратился в корабль-легенду. И всё, что мы знаем о «Титанике», это также набор легенд и мифов, в которые верят даже те, кто серьёзно интересуется этой катастрофой. Книга, которую вы держите в руках – одна из историй «Титаника», что давно превратилась в легенду. Но реальные события были куда более трагичными.

«Титаник» стал первым масштабным кораблекрушением, открыв их скорбный список в ХХ веке. Именно в связи с многочисленными человеческими жертвами «Титаника», были составлены новые Морские Законы и правила спасения человеческих жизней, которые так и именуют – «Законы «Титаника». Однако он оставил после себя много тайн и загадок, одна из которых изложена в этой книге – первой в трилогии «Барон с улицы Вернон».

В этой книге рассказывается о семье Гудвин. Она и есть настоящий символ этой катастрофы. А самый младший Гудвин, Сидней Лесли Гудвин – стал именем этой трагедии. Поэтому его могила стала памятником всем детям «Титаника», И она теперь – одно из самых посещаемых мест в Канаде и США.

Однако, кроме красивой легенды была ещё и неприятная правда, ставшая причиной этой катастрофы. Жертв могло бы быть значительно меньше, по крайней мере среди женщин и детей, находившихся на лайнере. Возможно их и не было бы совсем, если бы не ряд обстоятельств. Этот вопрос поднимался лейбористской прессой Британии сразу после крушения. Увы, все вопросы тогда растворились в родившихся легендах, мифах и откровенной лжи.

Попытаемся развеять романтический дым и ответить, почему так получилось? Можно много говорить о «человеческом факторе», «отсутствии бинокля», «стремлении к роскоши и гордыни», но нельзя отрицать такие моменты: жертв могло бы быть в разы меньше, если бы не социальный фактор, не пренебрежение жизнью «плебса» во имя спасения так называемой «элиты».

Англия конца 19-го начала 20-го столетий нам знакома, как правило, по чудесным советским кинофильмам. Мы судим о ней по экранизации бессмертного Артура Конан Дойла: викторианский домик, ажурные лесенки, туманные садики, Шерлок Холмс играет на скрипке, доктор Ватсон слушает и размышляет, а старенькая миссис Хадсон подаёт чай. Но других описаний той эпохи нет даже у жителей самой Британии. Почему же англичане так не любят вспоминать некоторые моменты из собственного прошлого?

В книге «Вернуться на «Титаник» показаны истинные реалии Англии 1912 года, без прикрас и лоска. Католики, фактически лишённые каких-либо гражданских прав и свобод. Безработица, обусловленная этой же самой религиозной дискриминацией. Для населения Британии, в которой традиционализм всегда играл существенную роль в укладе, менталитете населения, это грозило обернуться масштабной национальной катастрофой. Национальная нетерпимость к ирландцам и шотландцам со стороны англичан, считавших себя хозяевами своей и чужой жизни, встречала аналогичный ответ со стороны католического большинства. Здесь, во втором издании книги, показано зарождающееся рабочее движение в Великобритании. Борьба профсоюзов за права рабочих на фоне разобщённости британского общества.

Английская правовая и общественная система была основана не на Римском Праве, а на прецедентах. И это не могло не сказаться в переломные годы окончания старой аристократической Англии и начале капиталистического уклада жизни. Практически поголовное обнищание населения породило рост преступности в небывалых масштабах. Задолго до гитлеровской Германии произошла вспышка национализма и одновременно религиозного фанатизма. Это явление переросло в открытое насилие и настоящее противостояние. Католикам, даже образованным и известным во всём мире людям, невозможно было устроиться на приличную работу. Детей католиков, хотя закон об образовании гарантировал обязательное обучение всех детей до 12 лет, выживали из школ всеми возможными методами. Католических школ было очень мало и они находились на полном самофинансировании, то есть были не по карману большинству населения.

Усилившееся организованное рабочее движение окончательно поставила Англию на грань революции.

Фактически, нормальная жизнь в таких условиях для очень многих семей была невозможна. Вспомним и другой момент: страшное перенаселение страны. Поэтому, жители Британии стремились выехать в относительно свободные США и страны Европы. Ещё в 19-м веке многие шотландские семьи поселились на севере России, а в США возникла огромная ирландская диаспора, играющая существенную роль в жизни страны до сих пор. Гигантский для того времени пароход, построенный по последнему слову техники начала 20-го века, не стал исключением. Три четверти пассажиров были переселенцами и ехали во втором и третьем классе.

Указанные выше факторы послужили основной причиной гибели пассажиров Третьего класса, запертых на своей палубе во время катастрофы «Титаника».

Некоторые эпизоды книги написаны на основе воспоминаний выживших пассажиров «Титаника» о тех, кто не пережил крушения, и в ней по словам автора нет вымышленных эпизодов.

Здесь впервые упомянут несправедливо забытый малолетний пассажир, Карл Торстен Скуг, истинный символ той катастрофы. Но о нём предпочли забыть буквально сразу, потому что память о Карле Скуге на протяжение более сотни лет бросает тень на репутацию общепризнанных «героев «Титаника» из Первого класса. Собственно, автор ставит под сомнение «героизм» многих пассажиров, объявленных героями.

В книге упомянут и русский герой «Титаника», несправедливо забытый на Родине отставной капитан Русской Императорской Армии Михаил Жадовский. Это первое упоминание о нём за 106 лет.

В принципе, это первая в истории книга, написанная о пассажирах Третьего класса. Это историческая книга, написанная в научно-фантастическом жанре, поднимает важнейшие моральные и этические вопросы, острые проблемы общества, актуальные до сих пор.

Роману «Вернуться на «Титаник» предшествовал рассказ «Кольцо Времени; мальчик с «Титаника», и попытка экранизации этого рассказа.

Уже более сотни лет, рассказывая о «Титанике», нам навязывают, как символическую драму той катастрофы, сцену прощания юной Мадлен Фокс со своим мужем, Джоном Джейкобом Астором. Хотя истинная драма «Титаника» это совершенно другая сцена – трагедия семьи Гудвин из Третьего класса, когда родители не могли собрать своих детей, раскиданных по всему пароходу в разных каютах. И вряд ли они успели попрощаться друг с другом…

Книга посвящена Памяти этих семей: Гудвин, Сэйдж, Скуг и сотен других пассажиров «Титаника», погибших в полном составе во время крушения. Они погибли исключительно из-за средневековых национальных и религиозных предубеждений. Книга – в память о людях, оказавшихся запертыми на своей палубе только лишь потому, что они были не той национальности и не той конфессии.

Книга, хотя и написана в жанре научно-фантастическом, больше относится к историко-публицистическим книгам и станет заметным произведением о «Титанике».

Моше Круман

«Я всегда буду видеть перед собой ту женщину,

цеплявшуюся за мужа, и их шестерых детей…»

(из воспоминаний Берты Малвилл,

пассажирки лайнера «Титаник»,

о последних минутах семьи Гудвин)

Глава 1

ИСПАНИЯ. РАЙОН БАРСЕЛОНЫ. 1937 ГОД

– Виктор! Виктор! – прокричал молодой француз и сбежал вниз к морю по крутому обрыву, где два его товарища только что расположились отдохнуть и уже собирались угоститься отменным коньяком.

– Ни минуты покоя! Ну что за народ эти французы? – выругался бородатый американец и посмотрел на своего товарища.

– Зачем я вам понадобился, Антуан? – обернулся, не вставая с песка, Виктор.

– Ты же у нас физик? – подбежал Антуан к ним.

– Физик-ядерщик, – уточнил Виктор.

– Ну вот ты-то нам и нужен, – встал над ними Антуан.

– Я? На заброшенной ферме в глухой деревне? – уже было рассмеялся Виктор, но поднялся.

Бородач махом вылил себе в рот коньяк и встал вслед за Виктором.

– Чего вы там нашли? – спросил он у Антуана, – марсианские револьверы? Или…

– Или, – кивнул Антуан, – я бы на вашем месте, товарищи, в начале бы посмотрел на это добро, а потом смеялся.

– Ладно уже, пошли, – ответил Виктор, махнув Антуану, и все трое направились в сторону деревни.

В огромном сарае, на самой окраине, не было ничего примечательного. Виктор в недоумении посмотрел на голые стены, разбитые бутылки на полках, но Антуан указал ему вниз. В дальнем углу был спуск в подвал.

– Сюда, – позвал их Антуан и полез в подвал первым.

Два испанца, стараясь ничего не трогать, стояли посреди большой комнаты и разглядывали надписи мелом на школьной доске. В самой комнате был относительный порядок.

– Вначале мы подумали, что какой-то местный любитель оборудовал себе тут лабораторию, – говорил, спускаясь вниз, Антуан, – но потом я заметил кое-что интересное. Благо, я знаю английский, в отличие от бойцов, и сразу же решил показать вам.

Он указал на стол, остановившись у самого входа.

– Посмотрите эти записи. Виктор подошёл к столу и посмотрел на бумаги. Он взял одну из них и изменился в лице.

– Это же… – повернулся он к Антуану и чуть не закричал, – это разработки моего отца! Это его почерк! Он отправил эти бумаги во Францию, в 1912 году! Как они тут оказались?

– А твой отец сейчас где? – подошёл бородатый американец. Он взял тетрадь в кожаном переплёте со стола и начал её просматривать.

– Отец погиб… в том же 1912-м, – ответил Виктор, – насколько я знаю, он отправил эти записи доктору Кюри.

– Не удивительно, что они тут, – ответил Антуан и подошёл к друзьям, – архив доктора Кюри достался нацистам. Очевидно, что это он и есть. Но почему они прячут его в этом сарае, а не в Лейпцигском университете?

– Секретные разработки, – ответил ему Виктор, продолжая просматривать записи, – другого ответа нет. Лаборатория любого университета, и тем более специально построенный объект в Германии, это первые места, где будет искать их МI6. Они очень хотели заполучить их ещё тогда, когда отец был жив, а сами они были просто ищейки из SSB. Но ни они ни немцы, ничего не сделали бы.

– Почему? – удивился американец.

– Вторая часть дневников находится у меня, в Лондоне, – усмехнулся Виктор, – и очень надёжно спрятана.

Он посмотрел на бородача.

– Есть идеи, как это всё увезти, Эрнест?

– Идеи? – усмехнулся бородач, – идея придёт через два часа и она называется «Сандауэр». Не знаю насчёт Лондона, но до Ливерпуля эта посудина нас точно подкинет. А по дороге мы разберём, что тут писал твой покойный батюшка. И, кстати, ты что, по рождению Гудвин? – внимательно посмотрел он на Виктора.

– Гарольд Виктор Гудвин, – улыбнулся Виктор, – давно я не слышал этого имени!

– А я никогда и не верил, что ты немец! – разразился смехом Антуан.

– Вообще-то, тогда уж, еврей, – так же, усмехнувшись, ответил ему Виктор, – фон Готт, это фамилия человека, который вырастил и воспитал меня после «Титаника». Я вообще не знаю, что было бы со мной, не появись он тогда, в те дни, в моей жизни. Он был немец. А вот моя покойная мачеха была еврейкой, а мой сводный брат – раввин на Манхэттене. Но это дела не меняет.

Он положил бумаги и взял в углу огромный деревянный ящик.

– Давайте паковать это добро, пока есть время. Если нацисты это потеряли, то наверняка попытаются вернуться за этим сокровищем.

– Да что же тут? – бросился собирать бумаги и тетради Антуан.

– Отец был компаньоном Николы Теслы, – ответил, не глядя на Антуана Виктор, собирая бумаги, – они занимались подвижным магнитным полем. Представляете, что может случиться, если фашисты попытаются это использовать в качестве оружия?

– Гм, – проговорил Эрнест, не отрываясь от тетрадки в кожаном переплёте, – «чёрные дыры» и «кротовые норы»¹? Я думаю, что твой покойный отец был гением, опередившим свою эпоху…

– Что значит «кротовая нора»? – не понял Антуан.

– А это значит, – ответил Эрнест, глянув на француза, – что если мы соберём по этим записям механизм, над которым работал отец нашего Гарольда, который сейчас Виктор, и запустим его, то выйдем отсюда не в сарай, а там, где захотим. И тогда, когда мы этого захотим. Например, сможем отужинать с Бонапартом, или собственными глазами увидеть смерть Цезаря.

– Что? – удивлённо глянул на Эрнеста Антуан, – так чего мы копаемся, товарищи? За таким они не просто вернутся, а на танках! Быстрее! И постарайтесь не потерять ничего!

Небольшая яхта почти причалила к маленькому деревянному пирсу.

– Чарли! Старина! – замахал руками Эрнест, завидев на мостике фигуру капитана.

– Здорово, Хемингуэй! Может скажешь мне, какого чёрта тебя занесло именно в эту деревню? – шутя ругался капитан, которого, как оказалось, звали Чарли.

Он подогнал яхту как можно ближе, спустился на палубу, и спрыгнув на пирс, не дожидаясь пока подадут трап, побрёл пешком к берегу.

Матросы бросили якорь.

– Чего это у вас? – указал он на огромный ящик, – и может познакомишь со своими товарищами? – обнял Хемингуэя капитан.

– Пустяки, – махнул рукой Хемингуэй, – это кое-какие бумаги, которые надо доставить в Ливерпуль вместе со мной и этим уважаемым журналистом, – указал он на Виктора.

– Надеюсь, это не то, что заинтересует пограничников? – посмотрел на ящик капитан.

Виктор хотел что-то ответить, но Хемингуэй опередил его.

– Ну что ты, старик, брось, какие пограничники? За ними немцы гоняются.

Капитан улыбнулся.

– Ну слава Богу, а то я уж начал волноваться, что это очередная партия рома для многострадальной Америки. Он посмотрел на Виктора.

– Капитан Чарльз Лайтоллер², – кивнул капитан.

– Виктор фон Готт, – ответил Виктор, – а Вы…

– Тот самый, но не хотел бы обсуждать это с журналистами, если Вы про «Титаник», – сказал спокойно Лайтоллер.

– Пожалуй, Вы мне не откажете в этом, – улыбнулся Виктор и протянул ему руку, – сегодня я второй раз Ваш пассажир.