Он наклонился к самому ее уху и заговорил низким голосом, от которого снова перехватило дыхание. Да чего, черт возьми, он добивается? Пытается ее смутить? Или и вправду – перешел к самой секретной части своего рассказа и беспокоится, чтобы ни словечка не долетело до постороннего уха?