Цитаты из книги «Семейная кухня (сборник)»

Только когда умирают родители, понимаешь, как о многом не спросил, хотя тысячу раз мог.

Вкусовые ощущения сильны так же, как первое чувство, первое горе, первая потеря или приобретение. Еда – это наши детство, молодость и старость. Любимые блюда как любимые люди – ты их помнишь всегда, пытаешься найти им замену, и не получается. Их нельзя заменить – рецепторы сразу реагируют на подмену, как и сердце.

– Кого считать родными? Все мы друг другу чужие… Когда болеем или когда нам страшно. У всех все одинаково. Чужого горя и проблем сторонимся, своих хватает. А кровные узы еще хуже, когда есть что делить. Мы все очень одиноки.

– Значит, слушай сюда, – прижимала она меня к стенке. – У мужиков обязательно проверяй паспорт, сберкнижку. Обыскивай квартиру, только пальчики не оставляй. Да, не забудь найти документы на жилплощадь – на кого записана. Драгоценности, ценные бумаги, недвижимость – все запоминай, фиксируй. Дети, бывшие жены, любовницы – все выясни. Когда петух клюнет, поздно будет бегать. Если все чисто – можешь выходить замуж. Поняла?

Мне кажется, что вкусовые предпочтения передаются по наследству, как таланты, черты характера и внешность. Только сплетаются в причудливую формулу, как ДНК. И чтобы узнать, что полюбят дети, нужно знать, что любили их бабушки и дедушки или прапрапрадеды.

У меня печень отвалится от такого количества жира, – сказала я. Мама обиделась, положила себе на тарелку жаркое и ела, стараясь удержать слезы. – Обычное жаркое, – сказала она. Что со мной случилось? Почему блюда моего детства перестали быть вкусными? Что с нами происходит, когда мы взрослеем?

голодного поколения: просто, быстро, много. И не так уж и вкусно. Сытно – это да. Так, что не продохнуть. Мы создаем себе мифы, чтобы выжить, сохранить рассудок, не сойти с ума. В том числе и о родителях, приписывая им качества, которых они были лишены.

У меня взросление произошло в один момент. Резко. Я имею в виду смену ощущений. Наверное, это случилось тогда, когда в гости приехала мама. Она встала к плите и приготовила обед и ужин на три дня. Мои близкие ничего не заметили, а я вдруг посмотрела в кастрюлю другими глазами. Щи были слишком густыми, мясо слишком жирным. Мама всюду – и в первое, и во второе, и в компот – добавила одну и ту же специю. Я не смогла съесть ни кусочка. И в тот момент поймала себя на мысли, что мама готовит, как все женщины ее послевоенного,

Кого считать родными? Все мы друг другу чужие… Когда болеем или когда нам страшно. У всех все одинаково. Чужого горя и проблем сторонимся, своих хватает. А кровные узы еще хуже, когда есть что делить. Мы все очень одиноки.

Капуста булькала в тазу, откуда выловили замоченные трусы. А мы резали редьку, которую нашли на поле.