«Нацукаши (яп.) – счастливые

воспоминания из прошлого

без ощущения тоски и сожаления о том,

что больше вам не удастся этого

повторить или испытать снова…»

Азуми стояла на перроне. Как она здесь оказалась? Девочка огляделась. Где мама? Доктор Тамура? Господин Момо?

Холодный свет отражался от металлических стен и пола. По коже Азуми побежали мурашки. Длинные чёрные волосы легко колыхались, подчиняемые подземным потокам воздуха.

– Какое странное место, – проговорила Азуми.

Платформа, на которой она стояла, была необычайно узкой. Азуми притронулась к холодному металлическому покрытию стены – та была сплошной. Азуми огляделась в поисках выхода, но не обнаружила его. Она почувствовала прилив страха. Впереди виднелось углубление, где располагались рельсы. Поколебавшись немного, Азуми направилась туда. Подойдя к самому краю платформы, она осторожно, чтобы не упасть, вытянула шею и тут же коротко вздохнула. Вместо путей там чернела пропасть. Девочка отшатнулась и сделала шаг назад. Она была сильно напугана. И сейчас с ней не было Господина Момо, чтобы защитить её. По щекам побежали слёзы. Азуми принялась громко плакать.

– Эй, не реви! – послышался требовательный шёпот.

Азуми вздрогнула и затем огляделась. Рядом по-прежнему никого не было.

– Кто…кто здесь? – проскулила девочка.

– Тихо, говорю! – Голос принадлежал ребёнку. – Она услышит.

– Кто?.. Где я? Где мама?

– Скоро узнаешь. Я за стеной, на соседней платформе. – Голос казался ближе, словно говорящий прижался к стене с той стороны.

Азуми подошла к плотной стене и приложила ухо к холодному металлу.

– Кто ты?

– Неважно. Тебе нужно убираться отсюда. Как и мне. Я смогла сбежать, но… – В голосе послышались нотки отчаяния. – Я здесь уже целую вечность. За это время не проехало ни единого поезда. Я просто не знаю, что мне делать!

– Где мы? Что это за станция?

– Ты! – оживился голос. – Может быть, ты как-то сможешь мне помочь!

– Я? – удивилась Азуми.

– У меня есть кое-что. Подожди-ка. Ой!..

Послышался низкий гул. Стены и пол задрожали, и Азуми едва удержалась на ногах. Гул становился всё громче, раскатываясь по стенам звуковой волной.

– Что это? – закричала Азуми.

– Нет! Она услышала! Теперь она придёт за мной!

– Подожди! – Азуми ударила ладонями по металлической стене. – О ком ты говоришь? Что происходит?

– Я же говорила тебе не шуметь! О, нет. Она уже здесь! – Голос перешёл на крик. – Нет! Прошу вас, Госпожа Юкико! Не трогайте меня!

Звуковая волна сбила Азуми с ног. Она откатилась к краю платформы, едва не угодив в разверзнутую внизу чёрную пропасть. Девочка быстро отползла подальше от края.

– Что происходит? – шептала она. Слёзы бежали по её щекам, тело била дрожь. – Мама, Господин Момо!

Гул становился всё громче. Это было невыносимо! Азуми отчётливо слышала, как что-то большое и зловещее неумолимо приближалось. Она посмотрела через плечо в непроглядную тьму чрева тоннеля. Густая чернота была словно живой. Она колыхалась, подчиняемая звуковым раскатам кошмарного гула. Внезапно гул прекратился. Азуми почувствовала прилив лёгкости, словно невидимые клещи наконец отпустили её голову. Она села и дрожащими руками вытерла слёзы. Темнота смотрела на неё в этот раз самыми настоящими глазами. Азуми с ужасом различила два жёлтых огонька, горящих в черноте тоннеля. Её горло сдавили холодные пальцы страха, когда из темноты стала выплывать белая костяная морда чудовища. Голова имела форму лошадиного черепа – гигантского, удлинённого. В пустых глазницах горели жёлтые огоньки. Азуми закричала и попятилась к стене. Чудище ещё чуть высунулось из тоннеля; пасть раскрылась, продемонстрировав длинные зубы, напоминающие мощные жернова. Между двух зубов Азуми разглядела лоскут жёлтой ткани, пестрящий красными пятнышками. Это кровь?

Чудище почти наполовину высунулось из тоннеля. Азуми одновременно с удивлением и ужасом обнаружила, что это был поезд! Настоящий поезд с головой в виде гигантского лошадиного черепа, плывущий по чёрной пустоте вместо рельс.

Поезд, скрипя и громыхая, поехал вперёд. Вагон, к которому крепилась голова, был старым и весь покрыт ржавчиной. Он словно с трудом помещался в узком проёме. Протискивался, выжигая искры и сдирая и без того обшарпанную краску с боков головного вагона. Открытые челюсти впереди хищно раскачивались.

Азуми в ужасе вжалась в стену. Ей некуда было бежать. Когда поезд был уже близко, он внезапно с грохотом остановился. Из пасти чудища высунулся розовый язык, похожий на желейного червяка. По языку бежала слюна. Тягучие капли срывались вниз, исчезая в чёрной бездне. Азуми завизжала от страха, когда голова монстра стала вытягиваться. Открытые челюсти с плотным языком зависли прямо над ней. Азуми почувствовала давление в голове. Она продолжала кричать, чувствуя, как желейный язык стягивает её голову, а затем и тело. Она кричала, пока не почувствовала, как её глаза из-за давления полезли из орбит. Образ парящих в свете солнечных лучей мыльных пузырей всплыл в её сознании. Они скользили по воздуху, устремляясь вверх. Воздушные и невесомые. Какие-то из них лопались. Точно так же как лопнули её глаза. Как два мыльных пузыря.

Азуми открыла глаза. Это был сон. Чудовищный и такой реальный. Её щёки чесались от высыхающих слёз. Глаза пощипывало.

– Мама? – тихо позвала Азуми.

Женщина, дремавшая в кресле рядом, встрепенулась.

– Азуми, ты проснулась?

Она потёрла глаза и придвинула кресло ближе к больничной койке дочери.

– Ты что, плакала? – Женщина обеспокоенно посмотрела на Азуми, затем её руки метнулись к прикроватному столику. Негнущимися пальцами она вытащила пару влажных салфеток из большой пачки и принялась аккуратно вытирать лицо дочери.

– Мне приснился дурной сон, – слабо проговорила Азуми.

– О, моя девочка.

Женщина наклонилась к дочери и поцеловала её в лоб. Затем она нагнулась перед собой и зашуршала пакетом.

– Папа привёз тебе кое-что.

– Моти? – Усталые глаза Азуми слабо загорелись.

Мама виновато посмотрела на дочь.

– Нет, милая. Ты должна соблюдать прописанную доктором Тамурой диету. К сожалению, моти в неё не входят.

Азуми поникла:

– Жаль. Я обожаю моти.

– Возможно, доктор Тамура всё же разрешит тебе съесть немного. – Женщина улыбнулась и затем прошептала: – Я скажу папе, чтобы привёз завтра пару пирожных.

Она заговорщицки подмигнула дочери, затем вновь наклонилась к пакету.

– Думаю, это подбодрит тебя.

Лицо Азуми осветила улыбка.

– Господин Момо!

Мать положила рядом с Азуми её любимого плюшевого мишку.

– Он по тебе страшно скучал. – Мама наклонилась к Азуми и конспиративно прошептала: – Хоть доктор Тамура и не одобряет наличие больших игрушек в палатах, я думаю, что Господин Момо всё же сможет остаться.

– Но ведь Господин Момо – мой друг, а не просто игрушка, – слабо запротестовала Азуми. Она повернула голову и посмотрела на улыбающееся лицо медведя.

– Я знаю, дорогая. – Мама улыбнулась. – Именно он уговорил папу привезти его к тебе. Ты ведь знаешь, что Господин Момо любит тебя, а ещё он может быть весьма настойчив в своих просьбах.

– Знаю, – прошелестела Азуми. – Мне не так страшно, когда Господин Момо со мной.

Лицо женщины дёрнулось. Она быстро совладала с собой, растянув губы в вымученной улыбке.

Дверь с тихим скрипом открылась. В палату вошёл пожилой мужчина среднего роста. Женщина тут же вскочила с кресла и поклонилась.

– Доброе утро, доктор Тамура.

– Доброе утро, госпожа Саито. – Доктор легко поклонился. – Я думаю, что не ошибусь, предположив, что вы так и не уходили. – Он скользнул взглядом по лежащей в кровати девочке, потом снова посмотрел на женщину. – Пришли результаты анализов.

Женщина коротко вздохнула. Её губы зашептали:

– Прошу вас, доктор Тамура, скажите…

– Госпожа Саито, почему бы нам не обсудить всё за дверью? Я не хочу лишний раз беспокоить Азуми.

– Конечно, доктор.

Женщина бросила тревожный взгляд на Азуми, после чего посеменила за доктором. Дверь за ними закрылась с тихим стуком. Азуми смотрела пустым взглядом в потолок. Она не видела лица доктора Тамуры и её матери в маленьком окошке двери. Она не видела, как доктор Тамура, сверившись с бумагами, которые он держал в руке, наморщил лоб и коротко сказал что-то. Она не видела, как побледнела мама. Как она покачнулась, неустойчивая на своих, вдруг ставших ватных ногах. И как доктор Тамура твёрдо обнял её за плечи. Нет, не видела. Она не видела стеклянные глаза матери, смотрящие на свою дочь через окошко мертвенно-голубой двери палаты. Всего этого Азуми не видела, но ей этого и не нужно было. Она знала, что умирает.

– Позаботься о маме, Господин Момо, – прошептала Азуми и закрыла глаза. Теперь это его забота. Господин Момо со всем разберётся. А она устала вести эту изнурительную борьбу за жизнь. Борьбу, в которой она с самого начала была проигравшей.

***

Когда Азуми открыла глаза, то обнаружила себя стоящей в вагоне поезда. Одна её рука сжимала металлический поручень, другая – прижимала к груди Господина Момо. Где она? Азуми огляделась. Вагон был пустым. Его стены, пол и даже сидения были сделаны из тусклого металла, от которого веяло неприятным холодом. Азуми посмотрела в окно перед собой и не увидела там ничего, кроме металлической пустоты.

Поезд мягко остановился. Двери бесшумно разъехались, позволяя девочке выйти. Азуми в нерешительности застыла. Она посмотрела вниз и увидела чернеющую под поездом пустоту. Что если она оступится? Девочка испугано сглотнула подступивший к горлу комок. Почувствовав на себе чей-то взгляд, она подняла голову. На платформе стоял высокий парень лет двенадцати. Он был одет в тёмно-зелёную спортивную куртку и узкие джинсы. У него были чёрные, чуть отросшие волосы и глубокие тёмно-карие глаза. Парень смотрел на неё без какого-либо выражения.

– Здравствуйте, – поздоровалась Азуми.

Парень не ответил. Азуми вновь посмотрела на пустоту, зияющую под брюхом поезда. Она нерешительно подвинула левую ступню чуть вперёд. Лёгкие потоки воздуха коснулись её лица. Подняв глаза, она от неожиданности вздохнула. Парень стоял прямо перед ней. Не сказав ни слова, он протянул ей руку. Азуми, поколебавшись, положила свою ладонь в его и затем легко спрыгнула на платформу. Двери со скрежетом закрылись. Азуми обернулась на звук. Она увидела ржавые, обшарпанные бока вагона. Поезд, скрипя и громыхая, покатился вперёд по призрачным рельсам в густую тьму тоннеля, где и растворился. Азуми снова повернулась к парню.

– Спасибо, – проговорила она и тут же осеклась. Загадочный парень исчез. Азуми сильнее прижала к груди Господина Момо. Пока он с ней, ничего страшного не случится.

Она медленно пошла вперёд. Холодный металл, который она уже успела возненавидеть, покрывал всё: стены, перрон, высокие колонны. Всё вокруг было мертво. Внезапно до неё донёсся звук голосов. Азуми увидела широкую арку впереди. Она ускорила шаг. Ей хотелось поскорее увидеть хоть кого-то живого. Эта мёртвая пустота вокруг была невыносима.

Азуми перешла на бег, и тут же её левая ступня подогнулась, и девочка упала на холодный пол. Она поморщилась и потёрла ушибленный подбородок. Господин Момо лежал рядом. Азуми потянулась к нему, как вдруг медведь взмыл в воздух.

– Ты что, с неба свалилась?

Азуми подняла голову. Перед ней стояла девочка её возраста – десяти или одиннадцати лет. Её каштановые волосы были собраны в небрежные косички, из которых воинственно торчали нахальные волоски, а неровно подстриженная густая чёлка нависала прямо над большими карими глазами. Половину лица девочки уродовал шрам от ожога – бледно бордовый, грубый. Девочка была одета в синий кардиган и клетчатую юбку, едва закрывавшую худые колени. В руках она держала Господина Момо.

Азуми нахмурилась и стала подниматься. Девочка помогла ей встать.

– Красивый мишка, – сказала девочка и протянула Азуми игрушку, которую та поспешно схватила.

– Это Господин Момо, – буркнула Азуми. Она стала приглаживать растрепавшийся мех на голове медведя.

– А он и правда похож на персик¹, – улыбнулась девочка, разглядывая розоватый мех медведя. – Я Наоко. А как твоё имя, новенькая?

– Азуми.

– Ну что ж, добро пожаловать в Нацукаши.

Вместе девочки прошли через арку. Азуми огляделась. Она очутилась в просторном помещении, напоминавшем холл гигантского торгового центра. Повсюду туда-сюда сновали дети разных возрастов – от трёх до пятнадцати лет. Они бегали друг за другом, играли в куклы или машинки; кто-то что-то жевал, сидя за круглыми металлическими столами, другие читали мангу или сосредоточенно рисовали. Вокруг всё было усеяно торговыми автоматами и прилавками с едой и всякой всячиной. Прямо посреди холла раскинулась широкая металлическая лестница, ведущая на второй этаж. Азуми увидела ряды стеклянных комнат, похожих на магазины, в окнах которых виднелись одежда, игрушки, электроника и ещё много чего прочего.

– Где я? – спросила Азуми.

– В Нацукаши, – ответила Наоко. – Ты умерла. Госпожа Юкико забрала тебя.

– Госпожа Юкико? – прошептала Азуми.

Она тут же вспомнила крики девочки за стеной: «Прошу вас, Госпожа Юкико! Не трогайте меня!».

Азуми содрогнулась, затем спросила:

– Кто она?

Наоко пожала плечами.

– Хозяйка. Богиня. Госпожа. Её по-разному называют. В общем, она здесь главная. И лучше тебе не злить её.

– Подожди. Ты сказала, что я умерла.

– Ну да. Дети после смерти попадают сюда. Госпожа Юкико привозит нас.

– Так Госпожа Юкико – это тот поезд?

Наоко поёжилась.

– Ну, вроде. – Она нервно улыбнулась. – Страшный, а?

Азуми кивнула.

– Я никогда не забуду, как она поглотила меня. – Наоко обхватила себя руками. – Я думала, у меня голова лопнет. – Она тут же опомнилась. Воровато оглядевшись, она серьёзно посмотрела на Азуми. – В Нацукаши мы не жалеем о прошлом. Запомни это хорошенько. Как ты умерла?

Азуми понурила голову. Её пальцы нервно гладили мех Господина Момо.

– С рождения я сильно болела. Год назад паралич отнял мои ноги, а последние три месяца я вообще с трудом могла пошевелиться. Доктор Тамура сказал, что болезнь может быть наследственной.

– Что за болезнь?

– Не знаю. Там такое длинное название…

– Поэтому ты упала?

– Что?

Наоко указала на ноги Азуми.

– Мы все сюда попадаем со своим Отпечатком Смерти. – Наоко показала на своё лицо. – Я погибла в пожаре. – Она скривилась и процедила: – Теперь эта «красота» навечно со мной. – Она вздохнула. – Ну, а у тебя что? Проблемы с ногами? Ты, вроде, можешь стоять. И ходить тоже.

– Я побежала. – Азуми посмотрела на левую ступню. – И тут же подвернула ногу.

– Может, ты просто неуклюжая? Попробуй-ка снова побежать.

Азуми с готовностью выполнила просьбу Наоко. Однако после первого же шага, девочка шлёпнулась на пол.

– Больно, – пожаловалась Азуми. Она села и обхватила руками левую ступню.

– Значит, ты не можешь бегать. – Наоко пожала плечами. – Но зато можешь ходить, что неплохо, а?

Наоко помогла Азуми встать.

– Как нога?

– Ещё болит, но не сильно.

– Хорошо. Пойдём, я покажу тебе здесь всё.

Наоко повела её в самый центр просторного холла. Им то и дело приходилось уклоняться от хохочущих озорников, бегающих друг за другом. Какая-то девочка с растрёпанными волосами едва не сбила Азуми с ног.

– Простите! – крикнула девочка, и хохоча, умчалась дальше.

Наоко привела Азуми к широкому прилавку, на котором были выложены всевозможные сладости.

– Здесь самые вкусные данго и мармелад, – сказала Наоко, указав на прилавок.

Какой-то мальчишка подбежал к прилавку и схватил одно из ярких пирожных. Жуя на бегу, он помчался к стайке своих друзей, даже не взглянув на девочек.

Азуми с любопытством посмотрела на сладости. Её взгляд привлекли разложенные на витрине моти с различными вкусами.

– Мы что, можем просто брать их?

– Да. Тут всё бесплатно: еда, одежда, игрушки. Всё-всё! Здорово, правда?

Однако голос Наоко был лишён энтузиазма.

– Могу я взять один клубничный моти?

– Да бери что хочешь.

Азуми потянулась к пирожному. Наоко наблюдала, как Азуми сделала первый укус. Её лицо расплылось в блаженстве.

– Обожаю моти! – простонала Азуми.

– А вот я их терпеть не могу, – скала Наоко.

– Неужели?

– Побудь тут с моё и тоже их возненавидишь. – Наоко ухмыльнулась. – Когда я сюда прибыла, то питалась практически одними сладостями. Постепенно тебя начинает тошнить от них.

– О, я никогда не смогу возненавидеть моти!

– Да, да, – скептически прищурилась Наоко. – Ещё посмотрим.

Они пошли дальше. У одной из дальних стен Азуми заметила голых младенцев, сидящих на полу. Они напоминали кукол.

– Что это там? – спросила девочка, указав на них.

– А, это абортированные и мертворождённые дети. Они типа неживые.

– Неживые?

Какие-то младенцы сидели, прислонённые спинами к стене, другие – просто были свалены в кучу на полу. Азуми почувствовала себя неуютно. Глаза младенцев были открыты, но неподвижны. Интересно, они тёплые? Или, если их потрогать, их кожа на ощупь будет резиновой?

– Эй, Азуми. – Наоко окликнула её. – Не пялься ты так на них.

Азуми тут же отвернулась.

– Прошу прощения! – выпалила она.

Наоко хмыкнула. Её буйные косы воинственно торчали кисточками вперёд.

– Ты быстро привыкнешь, – сказала она. – Пошли, покажу тебе остальное. Кстати, ты предпочитаешь жить одна или с кем-то?

– Прости?

– Тебе нужно выбрать комнату. Ты можешь жить одна или же в паре с кем-нибудь. Или же с целой толпой детей – с миллионом, например.

– С миллионом детей? – Азуми недоверчиво прищурилась. – Это ж какая должна быть комната?

– Огроменная! – Наоко широко развела руки в стороны. – Больше самой Вселенной.

Азуми не смогла сдержать улыбки. Какая глупость!

– Ну, так что?

– Я бы предпочла жить с кем-то, – сказала Азуми. Оставаться одной в этом месте ей совершенно не хотелось.

– Ты можешь жить со мной, – предложила Наоко.

– Здорово! – обрадовалась Азуми. – Ты живёшь одна?

– С недавнего времени да. – Наоко погрустнела. – Моя соседка…исчезла.

– Исчезла? – Глаза Азуми округлились.

Наоко вовремя опомнилась. Она заговорщицки огляделась и зашептала:

– Не сейчас. Потом поговорим об этом. – Уже громче она добавила: – Пойдём, я покажу тебе свою комнату. Если она тебе понравится, можешь остаться.