Цитаты из книг автора «Марьяна Романова»

Гекатой можно проводить и черные, и белые ритуалы. Особенно хороша она как проводник между мирами, как великий небесный посвятитель. Но также Геката и исцеляет, и защищает, и – в некоторых случаях – даже дарует любовь.

Величайший из магов прошлого столетия Алистер Кроули полагал, что любая жажда результата делает магию черной. Если во главе угла – наслаждение процессом, если вы ничего не ищете и не просите, то вы получаете самый главный дар – огранку вашей силы. И никак не очерняете себя на пути.

Выкликание темного полчища Работа с бесами всегда начинается с абстракций, и потом, если вам нравится привкус канала, из этой абстракции вы можете выделить себе конкретного помощника. Один из вариантов выкликания бесовского полчища Читается три ночи подряд, со свечой в руке, стоя или сидя лицом на запад, визуализация – серый вихрь, который противосолонь закручивается вокруг вас. Слова произносятся девять раз, потом на перекресток относится откуп. Силы темные, силы лютые, Выкликаю вас из-под крыльев ночи, Вызываю вас из самого пекла, Черти-братья, чертовки-сестрицы, Кровь от крови моей и прах от праха, Пеплом огненным предо мною явитесь, На крыльях ветра западного ко мне летите, Мертвыми тропами ко мне ступайте, Черными водами ко мне плывите, С болот окаянных, из лесов темных, С погоста забытого, из поля чистого, С перекрестка лешачьих троп, Снимите оковы древние, Вокруг меня соберитесь, рассаживайтесь Да волю мою ведьмину слушайте.

С того вечера мы были не разлей вода, дружба быстро обратилась в нечто, напоминающее любовь. Да, наверное, я Татьяну полюбил. Хотя никогда не видел ее в своем будущем. Не видел ее той, с кем я буду жить долго и счастливо и умру в один день. Она была совсем не об этом. Ее притягательность была в том числе и в обреченности, витавшей и над ней самой, и над всеми отношениями, в которые она вступала.

Это важное умение для практика – немного игнорировать свой естественный страх. Не гасить его целиком, но пользоваться им, как серфер пользуется своей доской, чтобы скользить по волнам.

больше их самих. Тихо наслаждаются, ни с кем не делясь. Люди эти обычно одиноки, и если прогуляться неспешно по любому большому кладбищу – особенно ближе к вечеру, – можно увидеть кого-нибудь из них. Я называю их свидетелями смерти – звучит, возможно, слишком пафосно, зато отражает суть. Опознать их можно по особенному выражению лица – они как будто бы погружены в глубокую медитацию. С одной стороны – спокойствие и отрешенность на грани анабиоза, с другой – стопроцентное внимание, гурманское чувство момента.

Есть такие люди, которые смерть тонко чувствуют. Рожденные с мрачным даром смотреть смерти в лицо, а потом возвращаться. Редкость это большая, и люди такие, как правило, не знают, как можно обратить этот талант себе на пользу. Не у кого им научиться, да и предпочитают они не распространяться о том, что видят – людей ведь обычно так пугает соседство смерти, степень отрицания иногда настолько зашкаливает, что они готовы записать в извращенцев и сумасшедших всех, кто смотрит на мир под другим углом и видит чуть

смерть меняет не столько черты, сколько атмосферу. Покойники-шатуны обычно такие вязкие, лица у них, как воск подплавленный – как будто бы вот-вот кожа и мясо с костей стекать начнут.

свобода – это выбор, а у тебя выбора больше нет, одна только участь.

когда даже в утягивающем белье видно, что годами свободное время ты посвящала лежанию перед телевизором, когда свежести больше нет ни во взгляде твоем, ни в дыхании, ни в походке – вот тогда одиночество и становится твоей тюрьмой.