Там, на земле, комочки нежной пушицы на каждой болотной кочке. Таволга – божественный лекарь любого луга. Подлётки чайки осторожно метут мягкими крыльями по нагому берегу. Беззаботный голос дитяти громко звучит в горделивом росте плюща на щипце, в хвастливом ветвлении колючих кустов в живой изгороди и в спасительной кровле деревьев в роще. И задорная песня коровницы на закате доносится с дальнего берега, словно веселая музыка вновь обретенного счастья в Золотом Краю…
Но хлопья пены по краям бурлящего потока закручиваются в узких рукавах реки, покуда не становятся грязью. Бледные стебли высохшей горной травы на продуваемом насквозь торфянике уносятся в затерянные овраги по воле ветра. Безнадежно брюзжит пчела, держа путь в свой улей с полей наперстянки, где истощились запасы меда. Ласточка приглаживает перья на коньке амбара, и в трелях ее эхом отражается одиночество вихря, что воет на покинутых просторах пустыни. Рябина гнется на иссушающем ветру…