Да, она не умела принимать всерьёз чужие проблемы, но, выслушивая людей, могла поискать в собственной жизни соответствующий опыт, перенести его на другого человека и пожалеть в нём себя. Когда юная прелестная девочка прибегала к ней, задыхаясь от несчастной любви, Фэй больше не думала: «Дура, тебе шестнадцать, и ты весишь сто фунтов, не смей ныть!» Вместо этого она вспоминала двенадцатилетнюю Фэй, беззащитно влюблённую в жестокого мальчишку, снова переживала безграничность несчастья, которое в юности всегда – навсегда. Она смотрела на девочку, сидящую перед ней, находила в ней себя и оплакивала, а потом обнимала её так, как никто не обнял саму Фэй, когда это было необходимо. Каждый раз она немного излечивалась от тотальной нелюбви, возвращала себе частицу тепла, недополученного в жизни. А заодно и помогала другим, почему нет. Но по сути своей это был глубоко эгоистический акт, облачённый в одежды альтруизма.