Редактор Марта Кауц

ISBN 978-5-0050-6387-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Мистика и ужас, старинные обряды и нечисть всех мастей в лучших рассказах финалистов писательского хоррор-марафона. После этих историй Хэллоуин покажется Днём Святого Валентина.

Татьяна Козлова

Рост счетов за электричество гарантирован.

Марта Кауц

Не оставляй книгу открытой. Кто знает, что может из неё выбраться?

Евгения Матушкина

Раздел 1

Санаторий

Каждый день я ходила на прогулку. «Это полезно при вашем состоянии», сообщил доктор в первый же день. Что же, полезно так полезно. И я ежедневно, в 8.32 надевала свою любимую шляпу с алой лентой, накидывала теплый платок на плечи и отправлялась в парк при санатории. Усыпанные мертвой листвой дорожки навевали на меня меланхолию, но я продолжала выполнять назначения доктора Палмера даже спустя столько лет. Он очень гордился бы мной, если бы не уехал от нас чуть ранее.

В 8.47 я доходила до дальних ворот. Да, пожалуй, для парка это место маловато, так, несколько коротких аллей, собирающихся к центральной площади, она же площадь перед главным зданием. За долгие годы я изучила каждый уголок и могу пройти этот путь даже с закрытыми глазами. Прогулка назад занимает всегда чуть больше времени, и к 9 часам я стою напротив огромного особняка. Краска на нем давно облупилась, свисает хлопьями.

Оглядываюсь по сторонам. Центральная площадь украшена резными скамейками, на одной из них лежит забытый кем-то из маленьких гостей санатория игрушечный робот. Кажется, этот малыш, его хозяин, уже уехал. Это, конечно, к лучшему. Хотя может быть у него просто не было повода остаться. Я до сих пор не знаю наверняка, почему мы с Анджелой и еще несколько наших соседей так задержались.

– Миссис Коллинз! – мне навстречу по ступеням сбежала молодая темноволосая девушка в темно-синей форме медсестры. Юная Анджела присматривала за мной и немного переживала из-за моих ежеутренних прогулок в одиночестве.

– Ничего, милая, ничего, я уже вернулась.

Медсестра молча протянула мне два стаканчика – с водой и с парой разноцветных таблеток.

– Вы снова забыли… – с укором посмотрела она на меня, пока я глотала горьковатые капсулы. – Вы ведь знаете, без них нельзя…

– Да, милая, да, конечно знаю. Прости, сегодня я снова припозднилась с выходом и сильно спешила.

Она взяла меня под руку, помогая подняться по ступеням. Ветер, как и всегда, налетел на нас, заставив вздрогнуть и чуть теснее прижаться друг к другу. Близость холодов ощущалась все сильнее, пар при дыхании становился все заметнее, а листвы на деревьях становилось все меньше. Стоя на верхней ступени, я обернулась. Скоро в больничном парке останутся лишь голые деревья да несколько старых елей. Умирающая природа подходила этому месту как нельзя лучше.

Анджела говорила что-то о том, что осталось всего несколько минут, хотя я, конечно, и сама знала об этом. Наше расписание не менялось уже десяток лет и все давно запомнили свои роли. Я поглядывала на такие знакомые, давно уже опостылевшие мне стены, штукатурка на которых покрылась трещинами и сколами, местами отсырела и осыпалась. Нам с моей милой сиделкой полагалось успеть дойти до двери столовой. Чем ближе мы подходили, тем отчетливее становился неприятный запах, тем чаще попадались на стенах пятна копоти. Когда мы уже почти подошли к концу нашего недолгого пути, высокая дверь столовой отворилась и навстречу нам, не глядя, вышли два молодых парня и девушка, одетые по-зимнему, с небольшими фонариками в руках.

– …призраков видели. Я, конечно, не верю, но знаете же, как это бывает в старых домах, не веришь, а темные углы все равно подальше обходишь, – бодро говорил тот, что повыше. Голос его звучал уверенно и даже как будто чуть насмешливо, но фонарь, высвечивающий черные тени, заметно подрагивал в его руке. Мы молча прошли сквозь них. До взрыва бытового газа в кухне за столовой оставалось меньше минуты. Снежные хлопья медленно опускались на голый парк у давно выгоревшего изнутри здания санатория.

Марина Сухова

Подарок

Пролог

Подмышки были влажными от пота, ещё немного, и она станет липкой и отвратительно воняющей, как личинка мухи сами знаете в чём. Шелковая блузка, купленная «для особого случая», неприятно прилипла к спине и единственным желанием Евы было стащить пальто и выбросить его в ближайший мусорный бак. Но даже на это времени катастрофически не хватало. Праздник не может начаться без главной его участницы.

19.20 вторник

станция метро «Гостиный двор»

Ева лавировала между встречным потоком пассажиров метро и вяло шагающими в одном направлении с нею людьми, обгоняя их при любой возможности. Она чувствовала себя сперматозоидом, рвущимся через струю заторможенных собратьев, чтобы скорее проникнуть в чрево вагона метро. Но на «гостинке» попасть в вагон было непросто, особенно в час пик. Девушка остановилась возле двойных дверей, которые ненавидела почти также, как двери лифтов в высотках. На таких станциях картинка, придуманная в детстве, часто всплывала в воображении: внешние двери открываются, ты шагаешь в открывшееся пространство и понимаешь, что поезд с отвратительным скрипом тормозов приближается к тебе огромной и смертоносной махиной.

Яркий свет несущихся на тебя фар слепит сильнее, чем десятки вспышек фотоаппаратов. Ты замираешь в ожидании собственной гибели, не в силах пошевелиться или наполнить воздухом лёгкие, сердце перестает биться, а затем взрывается, раздавленное грудной клеткой. Мозг, который только что работал, как хороший жёсткий диск не старого ещё компа, в одно мгновение перестает функционировать, разлетаясь на множество разноцветных фрагментов…

– Девушка, вы заходите? – спросил старческий голос из-за спины.

– Да, конечно. – не оборачиваясь ответила Ева и протиснулась в вагон подъехавшего поезда.

19.40 вторник

Васильевский остров

Перепрыгивая через лужи и стараясь не попасть под брызги от колес, проезжающих мимо автомобилей Ева торопливым шагом приближалась к маленькому и уютному кафе в глубине Васильевского острова. Светофор на несколько секунд заставил ее остановиться и выровнять дыхание. Сердце гулко стучало в ушах от быстрой ходьбы. Неприятный холод неожиданно пробежал между лопатками, и девушка инстинктивно передернула плечами, чтобы стряхнуть с себя это ощущение. Как будто кто-то пристально смотрит тебе в спину, буквально прожигает дыру в позвоночнике, и ты не знаешь стоит ли тебе оборачиваться или лучше бежать подальше от этого взгляда, так и не узнав кому или чему он принадлежит.

Загорелся зелёный сигнал светофора и Ева, стараясь сглотнуть, как тошноту, накативший на неё страх и не обращать внимание на свернувшееся в глубине желудка предчувствие чего-то плохого, направилась в сторону видневшегося в конце переулка кафе.

19.55 вторник

Кафе на Васильевском острове

Распахнув дверь Ева втянула ноздрями ароматную смесь кофе, ванили и свежей сдобы с корицей и направилась к столику в глубине зала, постепенно сбавляя шаг. Остановившись в центре пустого кафе она прислушалась, пытаясь уловить хотя бы какие-то звуки, кроме мелодии, звучащей из динамиков – странной музыки, монотонной, как будто стонущую от невыносимой боли скрипку заставляют играть свадебный марш… Не считая мелодии в кафе стояла гробовая тишина.

В углу зала, на забронированном по случаю дня рождения Евы столике, стояла коробка, обернутая яркой подарочной упаковкой с изображенными на ней детскими рисунками. Рисунками, нарисованными когда-то Евой.

Идеальная коробка с красивым бантом, стоящая в красном свете абажура, внушала животный ужас и завораживала. Только подойдя ближе Ева поняла, что неровная тень на скатерти – это красная жижа, в которой стоял подарок, который несомненно был приготовлен для неё.

«Чтобы это ни было – я ни за что не открою эту чёртову коробку. Хотя скорее всего это просто дурацкая шутка друзей…» – безуспешно попыталась себя успокоить Ева и попятились к выходу.

23.55 вторник

Дворцовая площадь

Она потеряла чувство времени. Выскочив из кафе под холодные струи осеннего ливня Ева, отгоняя от себя любые мысли, побежала в сторону освещённого и оживлённого центра города. Стрелка, Дворцовый мост и набережная, сад Зимнего, Дворцовая площадь, Адмиралтейство, Исаакий… Она металась среди памятников, музеев, площадей и парков, не находя места, где можно спрятаться от сжирающего её страха.

Толпы туристов в одинаковых дождевиках были похожи на злобных карликов, оживающие статуи напоминали монстров, родившихся из камня, в лицах одиноких прохожих она видела гримасы чудовищ.

«Я схожу с ума», – подумала Ева и вдруг разглядела за стеной дождя фигуры Атлантов.

«Они сильные, они спасут меня», – пробормотала Ева и спряталась под портиком дома на Миллионной. Она прижалась к гигантской ступне каменного Атланта, закрыла глаза и попыталась успокоиться, но страх ледяной рукой сдавил ей горло. Ева попыталась позвать на помощь. Вместо крика получился сдавленный стон, который забрал из её лёгких последний воздух. Темнота поглощала её всю, проникала в самую глубину ее сознания, медленно и настойчиво забирая все силы девушки.

«Так душа и улетает в небо, когда приходит смерть», – подумала Ева уже без страха.

Ей стало всё равно, что с ней будет. Только бы скорее все закончилось…

Эпилог

Урчащий звук мотора напоминал об обычной жизни: женихе, друзьях, родителях, бабушке и дедушке, бывших возлюбленных, любимой подруге… Ева сжимала веки, боясь увидеть то, что находилось рядом с ней. И того, кто находился с ней в автомобиле. Она не слышала, но чувствовала рядом чьё-то зловонное дыхание. Тошнотворный запах гнили, казалось, пропитал воздух насквозь.

– Зря ты не открыла ту коробку. Я собрал в ней по частичке каждого из тех, кто когда-либо был дорог тебе…

Татьяна Козлова