Цитаты из книги «В поисках утраченного времени. Книга 1. По направлению к Свану»

Я любил ее, мне было жаль, что я не успел и не нашелся чем обидеть ее, как сделать ей больно и оставить по себе память.

приближались к ограде, нас встречал выходивший к прохожим навстречу запах сирени.

его свет, снизившийся и бивший прямо в окно, запутывался в широких занавесках, дробился, распылялся, просеивался, инкрустировал крупинки золота

Впрочем, даже эти «представления в постели» не всегда удовлетворяли тетю – ей хотелось, чтобы ее пьесы разыгрывались в лицах

поддерживалось это ощущение мухами, дававшими мне летний камерный концерт легкой музыки:

И быть может, эта непричастность (по крайней мере, внешняя) души человеческой к доброте, действующей через человека, имеет, помимо эстетического значения, если не психологическое, то, так сказать, физиономическое обоснование.

комод и стол, служивший одновременно домашней аптечкой и престолом:

как в японской игре, когда в фарфоровую чашку с водою опускают похожие один на другой клочки бумаги и эти клочки расправляются в воде, принимают определенные очертания, окрашиваются, обнаруживают каждый свою особенность, становятся цветами, зданиями, осязаемыми и опознаваемыми существами, все цветы в нашем саду и в парке Свана, кувшинки Вивоны, почтенные жители города, их домики, церковь – весь Комбре и его окрестности, – все, что имеет форму и обладает плотностью – город и сады, – выплыло из чашки чаю

Даже самая плохая музыка, по мнению Пруста, не только имеет право на существование, но часто может давать человеку больше, чем прекрасное произведение, в случае если она оказывается связанной с его внутренними эмоциональными порывами. Парадокс «плохой музыки» станет вскоре одним из главных принципов эстетической системы Пруста. Он лежит в основании одной из самых знаменитых прустовских тем – темы «музыкальной фразы», занимающей сначала в романе «Жан Сантей», а затем в «Поисках» особое место.

вручить актеру письмо на сцене.