Отзывы на книгу «Содом и Гоморра»

У женщин будет Гоморра, а у мужчин – Содом. Ну а грустить об этом - что толку в том? Юный Марсель совсем повзрослел и теперь видит светское общество не только с изнанки, но и в более изощренных ракурсах. Раскрывая щекотливую тему нетрадиционных отношений, Пруст ни на секунду не изменяет себе: те же пространные пассажи, то же нагромождение метафор, в которых можно потеряться, и те же внезапно выскакивающие изящные и лаконичные образы или фразы. Так, рассказывая о дипломатическом корпусе, в котором было рекордное количество, гм... личностей с альтернативной ориентацией, Пруст употребляет совершенно уморительные выражения вроде "тлетворная пальма первенства". Ну как, как после такой красоты его можно считать занудным писателем?! Занудные писатели не отправляют заносчивых аристократов увиваться за сладенькими официантами. Занудные писатели не препарируют своих героев с потрясающей остротой и безжалостностью.
Главная загадка для меня - почему Марсель ревновал свою Альбертину-Мольбертину к другим девушкам? Ну ведь казалось бы - девичьи шалости, все дела, а его прямо от одной мысли об этом трясло. Коль скоро он себя и ее так изводил непрекращающейся ревностью, то дальнейшие туманные намеки на то, что дальше все будет плохо и мучительно, превращаются из упражнений в предугадывании в тривиальный факт.

И напоследок хочется вновь поделиться одним из запомнившихся фрагментов.

Финальная ремарка о невзрачном и пошлом маркизе, главу венчающая

Тогда и маркиз де Говожо больше уже не смеялся, и его расторопный зрачок исчезал, а так как мы на несколько минут отвыкали от его совершенно белого глаза, то теперь этот глаз придавал краснощекому нормандцу нечто безжизненное, потустороннее, как будто маркизу только что сделали операцию или словно его глаз там, за моноклем, молит Бога о даровании мученического венца.

Ночной кошмар г-на Милонова.

Собственно, только у него и столь же решительно настроенных личностей книга и способна вызвать прилив негодования.
Я не гомофоб, но и не ярый борец за права сексуальных меньшинств, поэтому книгу оценивал с тех же позиций, что и предыдущие тома романа. Да, по сравнению, скажем, со вторым томом здесь меньше внимания уделяется искусству, но ведь "Содом и Гоморра" изначально шли в связке с "Германтами", вот вам и объяснение. Не случайно упомянул "Девушек в цвету": возвращение героя в Бальбек вышло изумительным; после бурлений светских приёмов мы вновь в этом нормандском Эдеме (впрочем, пресловутые приёмы настигнут и там). Следовало бы публиковать этот том вместе с "Пленницей", потому как обрывается он почти внезапно.

И ещё раз о теме нетрадиционных отношений: ей-богу, люди, давайте уже уходить от этой совковой привычки кричать "караул!" при упоминании гомосексуалистов. Книга прекрасная.

"Содом и Гоморра" - четвертый роман эпопеи Пруста и первый условного трехтомного подцикла об отношениях героя и Альбертины.

Название говорит само за себя («У женщин будет Гоморра, и у мужчин будет Содом», Альфред де Виньи). В романе жёстко поставлены вопросы пола: увлечение барона де Шарлюса мужчинами, подозрения юного Марселя в неверности Альбертины (причем к представителям обоего пола) - параллель с юной Одеттой де Креси и Шарлем Сван, Шарлюсом и Морелем, Сен-Лу и Рахиль. Итог душевных борений героя - решение жениться на Альбертине.

Основная часть романа посвящена второй и возможно последней поездке героя в Бальбек. Опять Вердюрены, Камбремеры, но вместо Шарля и Одетты теперь Марсель и Альбертина. Все напоминает герою и его матери об умершей бабушке. Тем болезненней им находиться в этом месте. И, конечно, затрагиваются дрейфусарство-антидрейфусарство, семитизм/антисемитизм/национализм.

Роман хорош, поэтому рекомендую.

Первая книга из цикла "В поисках утраченного времени", которую я читала, а не слушала. Разница, кстати, огромна. Все же Пруст с его бесконечными предложениями и почти безабзацным повествованием глазами воспринимается как-то полнее и более своеобразно, что ли. И это при том, что периодически мне приходилось возвращаться к началу фразы и перечитывать чуть ли не полстраницы, чтобы понять пытающийся ускользнуть в словах, в строчках смысл. Темп, определяемый только собственным проникновением в книгу, органически поддерживает стилевые особенности романа, тогда как следование за чтецом далеко не всегда гармонично уровню восприятия слушателя.

Наметилось много новых линий. Надеюсь, что они получат развитие в следующих книгах. В общем и целом я ни разу не пожалела о том, что взялась за сей титанический труд. Конечно, читать Пруста совсем не легко, но вполне увлекательно, особенно, когда сумеешь отвлечься от внешнего течения времени и погрузиться полностью в авторское.

Содом и Гоморра в исполнении Пруста какие-то не содомогоморские. Если вспоминать библейский сюжет, так и подмывает спросить: за что здесь карать-то?
Конечно-конечно, есть тут и Содом (это о мужчинах) и Гоморра (о женщинах), и все предельно ясно – но как все ненавязчиво и интеллигентно вежливо. Многословно и … без слов. По-прустовски. Изящно.

Но при всем прустовском стиле данный роман мне показался чуть другим. Дело не в теме и не в моем к ней отношении, - не думаю, что она не имеет право на существование, а уж в таком исполнении тем более.
Мне показалось, что при всей узнаваемости язык потерял тончайшую и волшебную легкость, что отличало предыдущие романы, особенно «По направлению к Свану».

Хотя по-прежнему хороши размышления автора, в частности его препарирование любовного чувства или чувства потери близкого человека.

Я уж и не говорю о ботанико-гомосексуальном отступлении!