Прочитав другие рецензии, в своей я скажу, что читая Цицерона и любого философа, стоить исходить из позиции исследователя и не принимать выводы автора за основу жизни, как и в любом другом деле, соответственно. Чтение Цицерона скорее поможет перенести какие-то несчастия, которые очень часто сопутствуют нам по жизни. В таких случаях саморефлексия не всегда способствует лечению душевных и физических травм,поэтому и стоит обращаться к такого рода авторам, дабы стать сильнее в перенесении боли и страданий. Такие как Цицерон - римские философы, тем и отличались от греков, что в своей философии брали за основу этику и намного качественнее проповедовали правильный образ жизни. Например здесь:
Другое дело – наш Посидоний, которого я и сам видел, и слышал, что о нем рассказывал Помпей. Возвращаясь из Сирии, он проездом на Родосе захотел послушать Посидония; а узнав, что тот тяжко болен и все суставы у него невыносимо болят, захотел хоть посмотреть на знаменитого философа. Он пришел к Посидонию, приветствовал его и достойными словами изъяснил, как жаль ему, что он не может послушать речи философа. Но тот возразил: «Уж ты-то можешь их послушать – я не допущу, чтобы из-за какой-то боли в моем теле столь видный муж пришел ко мне понапрасну». И дальше, рассказывал Помпей, философ, лежа, стал серьезно и подробно рассуждать именно о том, что нет блага, кроме чести; а когда огонь боли жег его еще сильней, он приговаривал: «Полно, боль, полно! Сколько ты меня ни мучь, никогда я не признаюсь, что ты – зло».
Не менее важно то, что Цицерон рисует какой-то правильный способ жизни, который уничтожает все желания из-за их вреда, бессмысленности и ненадобности.
(15) что присутствием своим вызывает в нас горе, то приближением и угрозою – страх. Так горе противодействует мужеству. Стало быть, скорее всего, кто подвержен горю, тот подвержен и страху, и душевному надлому, и подавленности. А кто всему этому подвержен, тот тем самым впадает в рабство, признает поражение. Кто допустил в себе горе, тот допустил вместе с ним и робость и малодушие. Мужественному человеку все это чуждо – стало быть, и горе ему чуждо. А мудрец – всегда мужественный человек – стало быть, мудрец не подвержен горю. Кроме того, всякий, кто мужествен, тем самым высок духом; кто высок духом, тот непобедим; кто непобедим, тот смотрит на дела человеческие свысока и с презрением; но презирать то, что причиняет горе, не возможно; стало быть, мужественный человек никогда не чувствителен к горю. Но мудрец всегда мужествен – стало быть, он не подвержен горю. И как помраченный глаз плохо способен к своему делу, и остальные части тела, и все тело в целом, потеряв равновесие, неспособно к своему назначению и делу, – так же и помраченная душа неспособна выполнять свое дело. А дело души в том, чтобы толково пользоваться разумом, и у мудреца она всегда такова, что он пользуется им наилучшим образом; стало быть, душа мудреца никогда не помрачается. Горе же есть помрачение души – стало быть, мудрец всегда остается ему чужд.
Вообще в книге он рисует образ сверхчеловека, который отрицает боль, лишения, горе и прочее. Возможно, что немногие люди, не в обиду, смогут понять эту конву рассуждений и принять их. Другим такая философия покажется негуманной и пессимистичной.
Не буду перечислять все преимущества, красоты и силу языка и убеждения Цицерона, ибо каждому будет лучше и приятнее познать мудрость Цицерона самостоятельно.