Глава 1. Джейми

Одни утверждают, что личные качества и черты характера передаются генетически. Другие считают, что дело в воспитании и окружающей среде. И те, и другие отчасти правы, но все же существенное влияние на ребенка в детстве оказывают стресс и семейные потрясения.

Что же до окружающей среды, то городок Дауни в штате Калифорния такой же непримечательный, как и остальные города в районе. Испанская колониальная история города датируется началом 1770-х годов. Дауни располагается на пересечении нескольких автомагистралей и находится приблизительно в двадцати километрах от ярких огней и больших возможностей делового центра Лос-Анджелеса.

В Дауни на бульваре Лейквуд находится самый старый сохранившийся «Макдоналдс», двери которого открыты с 1953 года. Тот факт, что одна из немногих достопримечательностей города – ресторан быстрого питания, весьма красноречиво говорит о наследии Дауни. К тому же в 1962 году там открылся первый ресторан TacoBell^[2].

Джеймс Алан Хэтфилд родился 3 августа 1963 года. В музыкальном плане для Дауни год выдался знаковым по двум причинам. Во-первых, родилась будущая икона рока. А во-вторых, поющие сестра с братом из группы The Carpenters подростками переехали в Дауни из родного Коннектикута.

Мать Джеймса Хэтфилда, Синтия – певица оперетты – до встречи с его отцом, Вирджилом, уже была замужем. Синтия, как описал ее однажды Джеймс, была «мамой из Беркли»^[3], и, по-видимому, не возражала против громкой музыки и длинных волос. Вирджил работал водителем грузовика и подрабатывал перевозками. Когда родились дети, Синтия взяла их воспитание на себя, поскольку Вирджил часто уезжал в продолжительные командировки. Несмотря на то что многие считают его добрым, он был – в отличие от невозмутимой и спокойной жены – в значительной степени более закрытым и консервативным.

У Джеймса было два сводных брата, Крис и Дэйв, соответственно на одиннадцать и двенадцать лет его старше, а также старшая сестра Дианна. Дети росли в атмосфере любви, побуждающей к творчеству.

Всех Хэтфилдов связывало одно – Церковь христианской науки. Цель христианской науки – поклонение и вера в Бога. Основанное в 1866 году Мэри Бейкер Эдди – перенесшей хроническую детскую болезнь – вероучение твердит, что всем нам доступна сила исцеления и ответы на все вопросы мы найдем в Библейском писании. Церковь считает вселенную и человечество духовной природой, а не материальными субъектами. Предполагается, что в силу своей «абсолютной чистоты» и совершенства Бог не мог создать грех, болезнь и смерть – следовательно, их не существует.

В 2001 году в интервью журналу «Плейбой» Джеймс рассказывал о своем религиозном воспитании: «Я воспитывался на Христианской науке, это довольно странная религия. Основное правило: Бог исцелит любой недуг, тело – лишь оболочка, и врачи не нужны. Я не понимал этих убеждений, они мне были чужды». Столь ограничительный подход к медицине окажет в период юности огромное влияние на семью Хэтфилда и на него самого.

Джеймс тесно общался со сводными братьями. В особенности большое влияние оказал на него Дэвид. Крис к тому моменту уже ушел из дома. Даже в столь юном возрасте Джеймс тяготел к музыке – в основном это заслуга мамы, которая стала водить сына на уроки пианино. Хэтфилд начал играть в девять лет и занимался почти два года. Он подавал большие надежды, но, как сам признает, играть классические произведения было скучно. Не такую музыку ребятишки слушали по радио в Калифорнии.

Однако пустой тратой времени занятия тоже не были. Недавно Джеймс признал, какую важную роль в раннем возрасте сыграло его знакомство с инструментом, на котором надо играть двумя руками, пусть даже результаты были не совсем такими, как ему хотелось. Он признался, что печенье в конце занятий – вероятно, для стимула – служило хорошей приманкой.

Вскоре юный Хэтфилд обратил взор на барабанную установку Дэвида – Джеймсу нравилось, что на ней можно громко играть рок. Дэвид регулярно играл на барабанах в группе The Bitter End. Джеймс загорелся желанием освоить гитару, и вопрос был лишь в том, когда младший родственник пойдет по стопам брата.

Многое из того, что нравилось Джеймсу, звучало тяжело: Black Sabbath, ZZ Top и KISS. Однако если и была группа, вызвавшая в нем еще большее желание отрываться, называлась она Aerosmith.

Aerosmith были пропитанной блюзовыми нотками развязной рок-группой с металлическим звучанием, заимствованным у коллективов вроде Rolling Stones. Им нравилось веселиться, и в середине 70-х они вели довольно разгульный образ жизни. Несмотря на то что Aerosmith, так сказать, жили на грани, они умудрились продержаться на сцене достаточно долго, чтобы выступить в Дауни. Свой первый концерт Aerosmith Джеймс посетил в лос-анджелесском «Форуме» в 1978 году.

В лице Джо Перри у Aerosmith был классный гитарист, который привлек внимание Джеймса, и юноша стал копировать образ Джо.

Джеймсу повезло, что Дэвид пропадал в колледже – он хотел стать бухгалтером, поэтому днем сидел на парах. И вдруг его внушительная коллекция пластинок – там был не только хард-рок, но и куча старых рок-н-ролльных «сорокопяток»^[4] – оказалась в юных ручках Джеймса. Разумеется, Хэтфилд пользовался отсутствием брата, составив из коллекции пластинок основу своих музыкальных влияний.

Но Дэвид сразу же заметил, что Джеймс трогает его пластинки. В документальном фильме Metallica «Some Kind of Monster» [ «Что-то вроде монстра»] Джеймс виновато признается, что «никогда не закрывал вертушку^[5], и брат знал. Я приходил домой, и мне влетало, потому что она была открыта». Похоже, Дэвид знал, чем занимается младшенький в его отсутствие, и Джеймс признался, что брат частенько его ловил: «“Джейми, ты слушал мои пластинки?” Когда я был мелким, он называл меня Джейми».

Еще одним парнем на местной сцене Дауни был Рон Макговни, сыгравший большую и часто недооцененную роль в группе, известной сегодня как Metallica. Макговни почувствовал в Джеймсе родственную душу. Рон вспоминает их первую встречу: «Мы познакомились в средней школе Дауни в одиннадцать лет. Началка у нас была разная, поэтому прежде мы друг друга не знали. Я жил в соседнем городке Норуолке^[6], но предки определили меня в школу Дауни, считая, что образование там лучше».

В Макговни Джеймс увидел друга-единомышленника. Их музыкальные вкусы не совпадали, однако постепенно все изменилось. Макговни объясняет: «Мы с ним не были ни в социальной группе, ни в спортивной секции. Можно, наверное, назвать нас отщепенцами. Джеймс стебался над моей наклейкой Элвиса на папке, а я стебался над его наклейкой Aerosmith, – добавляет Макговни. – Именно Джеймс подсадил меня на хард-рок и метал. До него я слушал что-то вроде Doobie Brothers, Fleetwood Mac и, разумеется, Элвиса Пресли».

Стоит отметить упоминание Макговни о спорте. Из-за религиозных взглядов семьи Джеймс избегал участия в физически активных видах спорта, боясь получить травму. В командных видах спорта детям особенно важно ощущать дух товарищества. Вероятно, из-за его отсутствия Джеймс предпочитал быть тихоней и с головой уйти в музыку.

Постепенно Джеймс стал задаваться вопросами насчет религиозных взглядов семьи. В интервью журналу «Плейбой» в 2001 году он сказал, что ему было тяжело понять, как религиозное воспитание скажется на его здоровье: «Отцу нравилось преподавать в воскресной школе. Меня же фактически принуждали туда ходить. У нас были эти истории успеха, и пришла девочка со сломанной рукой. Встала и сказала: “Я сломала руку, но посмотрите – мне уже лучше”. Хотя рука была искривлена. Сегодня я вспоминаю тот случай, и это крайне возмутительно».

К сожалению, в жизни Джеймса намечались переломные и судьбоносные события. Развод родителей в 1976 году стал настоящим шоком для семьи.

Хэтфилд объяснил журналу «Плейбой»: «Папа уехал в “командировку”… Ага, на несколько лет. Я переходил в среднюю школу. От меня скрыли, что отец ушел. Мама в итоге сказала: “Папа не вернется”. И принять это было крайне тяжело».

Иногда по будням обстановка в доме была напряженной. Пока Синтия вкалывала, совмещая дом и карьеру – вынужденная присматривать за детьми, – Джеймс с сестрой постоянно собачились. И однажды он обжег ее горячим маслом, но позже признал, что это был уже перебор.

Отсутствие отцовской фигуры дома лишь усугубляло ситуацию. Однако дети еще не заметили, что Синтия борется с раком. Учитывая ее религиозные взгляды, борьба была нелегкой. И будто мало трудностей выпало на долю семьи, деньги – а точнее, их отсутствие – стали насущной проблемой. Джеймс должен был что-то приносить домой, поэтому пришлось найти работу.

Будучи в душе начинающей рок-звездой, он был совершенно не заинтересован в постоянной работе. Хуже того, мама утверждала, что никто не возьмет его на работу с длинными волосами. Но стричься он не собирался. «Ну, длинные волосы – это атрибут музыки, мам. Какой рок без длинных волос? Исключено!» – признался позже Хэтфилд.

Оставив волосы, Джеймс погрузился в музыку, пытаясь сбежать от реальности. Он активно искал возможности стать участником группы, а в идеале – сколотить собственную. Помимо Макговни, роком конца 1970-х увлекался еще один ученик, Дэйв Маррс. Разумеется, их тянуло друг к другу.

«Мы с Роном дружили и знали Джеймса, но в нашей компании ему было неинтересно, – рассказывает Маррс автору. – Потом в десятом классе я встретил его на уроке биологии, на мне была футболка KISS, а на нем – футболка Aerosmith, и мы тут же подружились и быстро нашли общий язык».

Хэтфилд, Макговни и Маррс вращались в одних и тех же кругах – в основном их объединяла любовь к музыке, – и дружба продлилась несколько лет.

Мальчишки занимались тем, что обычно делают подростки, в том числе зависали на местном миниатюрном поле для гольфа. Там они играли на бильярде. Еще среди развлечений были боулинг-клуб и видеоигры. Ничего особенного. Обычная подростковая жизнь в пригороде Калифорнии.

Рок-музыка для этой банды юных единомышленников была смыслом жизни. Несмотря на то что Джеймс постоянно думал, как стать участником группы, он был талантлив и в других областях. «Учился он совершенно обычно, – вспоминает Макговни. – Много времени проводил с гитарой! Даже тогда было очевидно, что он планирует связать будущее с музыкой. Он здорово рисовал и мог бы стать неплохим художником».

Юный талант художника Джеймсу еще пригодится. Умение Хэтфилда создавать образ – будь то обложка альбома или лирика – по достоинству оценят в его будущих группах, особенно в Metallica.

Несмотря на сильное желание Джеймса сколотить группу – и отчаянное стремление стать лидером – коллектив, давший Джеймсу первый шанс играть рок, назывался Obsession и был детищем двух братьев по имени Рон и Рич Велоз.

Маррс вспоминал: «Мы с братьями Велоз были классными друзьями, и группа постепенно развивалась. С ними был еще один друг, Джим А́рнольд. Они сказали, что им нужен второй гитарист. Так Джеймс и оказался в Obsession».

Obsession состояла из гитариста Хэтфилда, басиста Рона Велоза, барабанщика Рича Велоза и соло-гитариста Джима Арнольда. Каждой группе нужна крутая дорожная команда, поэтому на эту роль ребята пригласили Макговни и Маррса. Маррс признался, что их роль была преувеличена: «Мы были скорее друзьями, а не техниками».

Репетировать стали в гараже братьев Велоз, а Маррс и Макговни установили простенькую наборную панель, чтобы создать примитивные световые эффекты. Маррс вспоминает: «Они играли на местных вечеринках и были обычной гаражной группой. Исполняли песни UFO и, кажется, пели Communication Breakdown, всякие прикольные песни. У братьев Велоз было что-то вроде светофоров, и они приделали их в гараже, а мы приходили и играли при освещении. Нам было пятнадцать, и мы не имели ни малейшего понятия, что творим. Но времена были классные».

Арнольд жил неподалеку, и у него тоже сохранились приятные воспоминания о деньках в Obsession: «В гараже мы соорудили стену и одну сторону сделали звуконепроницаемой, используя старую картонку и ковер. Джеймс жил всего в нескольких километрах от гаража и приезжал к нам на маминой машине, либо мы его забирали. Мы проводили в гараже много времени; это было место наших тусовок и репетиций».

Несмотря на то что ни одной записи Obsession не существует, можно с уверенностью сказать, что Хэтфилд тех лет и Хэтфилд, которого мы знаем, – две большие разницы. В то время его голос был мало похож на мощный рык, которым он славился в конце 80-х, и ничего общего с гармоничным вокалом, который он будет использовать в Metallica в 90-х. Его игра на гитаре, которая спустя несколько лет превратится в жесткий агрессивный чес медиатором по струнам, в годы становления была вполне неплохой. В конце концов, он был еще совсем подростком.

В юности музыкальные вкусы Джеймса были весьма разнообразными. Как и большинство подростков, открывающих для себя шумную атмосферу концертов, группа друзей старалась не пропускать ни одно выступление, надеясь на то, что в клубы Лос-Анджелеса их подвезут родители.

Маррс вспоминает один концерт в особенности: «Мы с Джеймсом пошли на концерт Blondie. Было это в “Греческом театре” в Лос-Анджелесе, и туда нас отвезла мама Джеймса, а моя забрала. Странно было смотреть с Джеймсом выступление Blondie, а теперь они оба в Зале славы рок-н-ролла».

Дни Obsession были сочтены с самого начала. Группе не хватало разнообразия – песен, которые парни исполняли, было явно недостаточно. К тому же ребята не могли решить, кто будет петь. Джеймс менялся с Арнольдом и Роном Велозом.

Спустя примерно восемнадцать месяцев Хэтфилд с Арнольдом ушли из Obsession, чтобы сколотить новый проект с братом Джима, Крисом: группа называлась Syrinx, и ребята исполняли песни влиятельной прог-рок-троицы Rush.

Понятно, что Syrinx назывались в честь песни «Храм Сиринги» с эпохального концептуального альбома Rush 2112