себе с вопросом: «Что, собственно, во всем этом такого, чего нельзя было бы перенести и стерпеть?» Ты постесняешься ответить утвердительно. Затем напомни себе, что тебя гнетет не будущее и не прошедшее, но всегда лишь настоящее. Последнее же еще умалится, если ты ограничишь его им самим и упрекнешь свою душу, если ей не под силу даже такое бремя.
37Сидят ли и поныне Пантея или Пергам у гробницы Вера, а Ксабрий или Диотим – у гробницы Адриана? Уже самый вопрос смешон. Но если бы они и сидели, то чувствовали бы это почившие? А если бы и чувствовали, то доставило бы это удовольствие? А если бы и доставило удовольствие, то стали бы сидевшие у их гробниц бессмертны? Разве не суждено им сначала превратиться в стариков и старух, а затем умереть? Но что стали бы делать покойники по их смерти? Все это – смрад, меха, наполненные тленом.
38