Мерло

«Хорошее вино – как хороший фильм: быстро заканчивается, оставляя великолепное послевкусие; с каждым глотком в нём открывается что-то новое, и как это часто бывает с фильмами – оно рождается и

возрождается в

каждом новом ценителе»

Федерико Феллини

Почему нельзя жить, будто ты выпил бокал вина? Нет, никакой торжественности. Просто бокал красного сухого вина. С ароматом ежевики, малины, а может, черешни. Или с привкусом инжира, чёрного перца, горького шоколада. Катя встряхнула бокал, посмотрела на глубокий винный цвет и ощутила тяжёлую, пронизывающую грусть. За последний месяц не было выходных, ни одной минуты для вдоха и выдоха, полная безысходность. Ей казалось, что этот сумасшедший бег ведёт в никуда, никогда не будет финиша или даже остановки. Усталость опустилась тяжестью в конечности, отпечаталась на лице и грозила серьёзными недугами. Сегодня в шесть вечера Катерина закрыла ноутбук, взяла вещи и молча покинула офис. Решив никому ничего не говорить, не объяснять, а просто двинуться в сторону спокойного вечера, которого так не хватало её организму.

Москва тихо дышала летним вечером. Прогуливающаяся молодёжь весело кокетничала, запивая праздничное июльское настроение кофе и коктейлями. Летние веранды радостно гудели, пахло жареным мясом, цветами и нагретым асфальтом. Город. Катя растворилась в нём, потеряв в многочисленных людских потоках собственную подавленность. Позвонила Вика. Предложила посидеть в их любимом «Карлсоне».

– Посмотри, на кого ты похожа, – бесцеремонно начала Виктория.

– На кого? – обречённо вопросила Катя.

– На усталого и убогого осла, который тащит груз больше своего веса. У тебя на лице так чётко проявились мимические морщины, что даже опытный косметолог с ними не справится.

– Когда Русик уехал в Лондон, я решила, что надо заполнить работой всё время в сутках. Кроме сна, разумеется. Но порою и вместо него я тоже работаю. Когда не спится.

– Рустам вырос. Он уже взрослый мужчина. Хватит скучать. Пора начать свою, свободную и независимую жизнь. Как там… Про то, что в сорок всё только начинается.

Кате было уже не сорок. А сорок с приличным хвостиком. И последние двадцать лет она действительно жила ради сына. Рустам вырос красавцем. Получает высшее образование в Англии. Смесь кровей, темперамент, голубые глаза. Мамина гордость. Такой, каким она мечтала его видеть, когда её драгоценный Русик был маленьким. Трудное её счастье, но такое дорогое. Дитя любви, нескольких жарких ночей. Привезённый каспийским подарком на стыке двух тысячелетий. Он всегда был и останется главным мужчиной в её жизни. Катя сделала выбор. Может быть, это мешало основательному приходу в её жизнь настоящих долгих отношений, созданию традиционного брака. Почему нельзя жить, будто ты выпил бокал вина? Вопрос – однозначно риторический. Катя смотрела в бокал мерло, словно ища в нём ответ. Перезагрузка. Ей давно надо было нажать кнопку на собственном сознании, подержать секунд десять и включить снова. Эти судьбоносные десять секунд могли всё ещё раньше изменить. Рустам, возможно, принял бы какого-нибудь замечательного отца, и Катя со временем бы его полюбила. Начала бы с физики, добралась до химии.

Катя смотрела на Вику и думала о том, что время убегает. Оно ускользает от неё, смеётся над ней, махая хвостиком в темноте бесконечности. Рот Вики не закрывался. Наверное, она вещала про любовь к себе, салоны красоты и путешествия, которые так необходимы Катерине, про смену обстановки. Но Катя её не слышала, она смотрела на мир, отключив звук. Звук тикающих часов был единственным, что она слышала. Тик-так. Тик-так. Время уходит. Какое странное понятие «время». Мы редко его анализируем, будучи уверенными, что завтра наступит новое утро. И только читая вечернюю молитву, начинаешь понимать, что завтрашнее утро – это подарок. Каждое утро – это подарок. Потому что его может не быть. И всё, что мы так упорно откладываем на завтра, послезавтра, на следующее лето, будет не исполнено, не реализовано. Есть только здесь и сейчас. Другого времени нет.

Катя сделала глубокий вдох, задержала дыхание примерно на семь секунд и выдохнула. В это мгновение она заставила себя вспомнить что-то важное, достать из памяти кусочек прошлого, который может её спасти, поднять с этого эмоционального дна. И она увидела море, его нежную пену, свои босые ноги на песке. Катя почувствовала теплоту песка. Она даже пошевелила пальцами в реальности, но, почувствовав тиски туфель, поспешила ускользнуть в собственные мысли. Море двигалось, словно живой организм, пытающийся что-то сказать шумом пены. Катя вспомнила, как умела любить там, на берегу Каспия. Вспомнила невероятные синие глаза того, кто навсегда перешёл в другой мир и чьё время здесь, в этом измерении, исчезло навсегда. Нет, она не сожалеет. Потому что Бог дал им так много. Он даже оставил ей частичку него, этого сильного и волевого мужчины. Она видит его в Рустаме, своём сыне. Видит каждый день. И это самое большое счастье.

Море плескалось, оно дышало. Она чувствовала его. Махачкала, берег, его руки, губы. Господи, почти двадцать лет. Двадцать лет! Время, почему? Почему ты так бежишь? Страшно. Страшно и больно. Двадцать лет она не испытывала эмоцию сильнее той. Тем более так не любила. Любовь к сыну не в счёт. Море… Такое же синее, как его глаза. Эти магические голубые глаза. Сколько они ей снились! Сколько она просыпалась в слезах, понимая, что уже ничего не изменить. В груди кольнуло. Время не властно над любовью. И даже смерть не может её убить. Любовь – космическая единица. Вне времени, вне пространства, вне правил, вне рамок, вне этого меркантильного, сложного и противоречивого мира. Духовная любовь намного ярче физической. Когда сливаются тела, взрывается энергия, часть её уходит из солнечного сплетения. Когда же любишь, не прикасаясь, не целуя, не обнимая, ты хранишь всю энергию внутри, и концентрация её растет с каждым годом. Никто не вытащил из неё этого. Ни один мужчина. Потому что она не давала. Как Цербер, она охраняла то, что так грело её изнутри. Грело и сжигало. С того света не возвращаются. Иногда заходят. В сны. В мечты. Но обратной дороги, увы, нет.

Море шипело. Тот берег, тот пляж. Сколько ещё проигрывать эти кадры, чтобы забыть? Никогда, никогда он не уйдёт из её головы. Она помнит сон. Хорошо его помнит. Рустаму было уже двенадцать. Она познакомилась на приёме в Посольстве Франции с интересным человеком, владельцем галереи, творческим, тонким. Он красиво ухаживал. Цветы, лучшие панорамные рестораны, выходные в Париже с потрясающей романтичной программой. Всё было хорошо. Катя даже поверила, что вот он, переломный момент. И вдруг сон.

Море. Как тогда. Она идёт по берегу. Смотрит вдаль. Вечереет, и быстро темнеет море. Вдруг кто-то обнимает её сзади. Она чувствует знакомый запах, видит сомкнутые на её груди руки. Изгибы пальцев. Точно такие же, как у Русика. Над правым ухом дыхание. Горячее. В этот момент во сне её пронизывает волшебство. Она словно летает. Шум моря, они двигаются в такт. Она чувствует прикосновение губ сначала на виске, потом на шее. Его аура, его энергетика. Как? Как это происходит? Волшебство.

– Привет, – слышит она сквозь поцелуи.

Очень хочется повернуться, увидеть его лицо. Но он крепко её держит. Настолько крепко, что она даже не может пошевелиться. Вечность. В этих объятиях вечность. Губы скользят, согревая её тело.

– Ещё не время, – произносит он.

– Почему? – отвечает Катя.

– Не тот, – два слова, всего два слова из любимых уст обожаемым голосом.

Кто не тот? О чём он? Там, во в сне, она приготовилась задать миллион вопросов. Но объятия ослабели. Руки на груди превратились в песок, рассыпались, пропало дыхание над ухом. Она проснулась. Мокрая подушка. Ощущение страха и экстаза одновременно. Он был рядом. Секунду назад. Значит, он где-то есть. Значит, он её видит. И значит, она не одна. Было три ночи. Она тогда ушла пить кофе на кухню и плакать, глупо плакать до утра. Взрослые девочки тоже плачут. Когда обида за потерю разбивает и не даёт прийти в себя. Это во сне ей хотелось задавать вопросы. Но после кофе всё было понятно. Тонкий любовник – не её судьба. Не веря в мистику, Катя решила, что это игры сознания, такой внутренний анализ ситуации. Что это её решение таким образом вылезло во сне. Отношения, конечно, были завершены. Без жалости. И всё шло своим чередом. Рустам, работа, подруги, встречи, мероприятия. Катя сама не понимала, готова ли она к отношениям. Сможет ли она принять кого-то душой, сердцем, бытом. Всё её пространство принадлежало сыну. И, что самое удивительное, Катя не жалела себя, как другие одинокие женщины, тем более – матери-одиночки. Она жила в гармонии. Любовь к сыну. И мысли о прошлом. Это давало силы двигаться, творить, созидать. Было, значит есть – философия её жизни. В её жизни всегда была, есть и останется та глубокая история.

Вика продолжала говорить. Похоже, что её не останавливало молчание Кати.

– …понимаешь? – Вика задала вопрос и смахнула прядь с лица.

– Что понимаешь? – сделав глоток вина, переспросила Катя.

– Ты меня вообще слушаешь? Надо улететь. Понимаешь? – Вика не сдавалась.

– Куда? Зачем улететь? – Катерина растерянно смотрела на Вику: – Прости. Наверное, я совсем перегрелась.

– Я уже минут сорок пытаюсь достучаться до тебя. Тебе надо улететь из страны. Перезагрузиться. Выспаться. Не знаю… Понять, что жизнь может быть другой. Работа-сын. Сын-работа. Это день сурка. Замкнутый круг. Давно пора его разорвать и впустить в жизнь волну чистого воздуха перемен.

– Перемены – это не всегда хорошо. Меня в принципе всё устраивает. Выспаться надо. Согласна. Но кардинально менять жизнь я не собираюсь, – Катя пыталась успокоить Вику, которая вошла в азарт мгновенно поменять жизнь Катерины.

– Я не могу смотреть на твой потухший взгляд. Ты достойна большего. Мне очень хочется, чтобы кто-то или что-то зажгло тебя заново, – Вика пристально посмотрела на Катю.

– Ты думаешь, это возможно?

– Я думаю, что ты должна попробовать.

Июльский вечер обнимал Москву, стало прохладно. Взяв такси, Катя поехала домой, поблагодарив Вику за поддержку. Щипало горло. Наверное, ледяная вода, выпитая днём, дала о себе знать. Заварив травяной чай, Катя залезла под одеяло. Открыла ноутбук. Зашла в почту. Совсем уйти от работы не получалось. Значок почты манил включить, посмотреть. Уже пять лет Екатерина Ланская руководила информационно-развлекательным телеканалом. Известным, популярным. И почта всегда была переполнена вопросами, договорами, концепциями проектов.

Секретарь Инна прислала новую заявку на программу туристического направления. Показать хотели объекты Азербайджана. О месте возможных съёмок Катя слышала впервые. Исмаиллы.

В этой азербайджанской местности было много того, что стоило посмотреть туристам. Например, небольшой живописный посёлок Лагич – историко-культурный заповедник, включённый в туристический маршрут «Великий шёлковый путь». Село с русским названием Ивановка, в котором не счесть достопримечательностей. Говорят, там селились и объединялись люди разных национальностей. Удивительная природа и уникальный природный ландшафт, свобода, доверие, неповторимый уклад и величие мечетей до сих пор привлекали в него тысячи туристов. Расположенный на склоне горы Баскал, древнейший населённый пункт Азербайджана. Катя смотрела на фотографии и дивилась его красоте.

Сам Исмаиллы – современный город с развитой инфраструктурой. А в четырёх километрах от деревни Талыстан и в семи от районного центра расположилась крепость Джаваншира. Добраться до неё от деревни можно только пешком или на лошади.

В предгорьях села Ханагах предположительно с шестнадцатого века стояла Девичья башня. Ещё одна достопримечательность – крепость Гырхотаг –возвышалась на правом берегу реки Харам. Катерина заворожённо смотрела на живописную местность крепости: сверкающие кристаллы горных вершин, каньоны, утопающие в зелени, леса, наверное, полные обитателей. Катерина словно прикасалась к абсолютно другой жизни.

Оборонительные сооружения местности Галаджика впечатляли своим размахом. Крепость Гасымхана монументально стояла на берегу реки – редкое свидетельство военных дел и архитектуры прошлого. Восхитительное озеро – Ашигбайрамлинское водохранилище, – грандиозный водоём площадью в восемьдесят гектаров.

Посмотрев на самую высокую точку Исмаиллы, гору Бабадаг, Катя вспомнила давнее высказывание о том, что лучше гор могут быть только горы. Это было ни с чем не сравнимо. Погрузившись в мир яркой природы подножия южного склона Большого Кавказа, Катя даже практически позабыла об усталости, выгорании и поисках смысла жизни. Захотелось спать. Горло щипало всё сильнее, но Катя проваливалась в спокойствие, тихий и безмятежный сон.

Утром зазвонил будильник. Он всегда звонил в будни в шесть тридцать. Катя потянулась, попыталась проглотить слюну и поняла, что горло болит беспощадно, словно тысячи иголок впиваются в него. Встав с кровати, Катерина сделала ещё одно грустное открытие: у неё явно температура. Болела она редко и ненавидела это состояние за беспомощность, бездействие и следующую за ними потерянность. Найдя в аптечке жаропонижающее и пастилки от боли в горле, Катя написала сообщение на работу, что сегодня не придёт по состоянию здоровья. Вернувшись обратно в кровать, Катерина думала снова заснуть. Но не тут-то было. Вечерние разговоры с Викой прокручивались в голове. Под давлением температуры было очень жаль себя. Ворочаясь с боку на бок и понимая, что с каждым часом становится только хуже, Катя набрала знакомому терапевту. Кирилл Вячеславович жил по соседству и трудился в частной клинике. Они давно сдружились, и в трудные моменты недуга Катя просила его о помощи. Тот пообещал зайти часикам к четырём.

Ровно в назначенное время он позвонил в дверь. Катя попыталась привести себя в порядок, из последних сил приняла душ, переоделась.

– Лето, жара, а ты в таком состоянии? – Кирилл (а Катя могла позволить себе обращаться к нему без отчества, учитывая десять лет болезней и чаепитий) сочувственно посмотрел на неё.

– Да уж. Не позавидуешь. Я хотела поехать на работу, выпила…

– Давай без работы. Хотя бы пару дней, – врач остановил поток её хриплой речи, – тебе уже не шестнадцать. Прости. И беготня с температурой ничем хорошим не закончится.

Он посмотрел горло. Послушал.

– Лёгкие чисты. А ангина знатная. Придётся пить антибиотики. И, само собой, посидеть дома.

– Я с ума дома сойду, – возмутилась Катерина.

– Не сойдёшь. Не ты первая, не ты последняя. Отдохнёшь, кино посмотришь, книги почитаешь.

– У меня работы выше крыши, – почти без звука сказала Катя.

– Слушай, не спорь. Когда ты в последний раз отдыхала? В отпуске была?

– Два года назад ездила с Рустамом на месяц в Италию.

– Хорошее дело. А два года, значит, по-стахановски трудилась, – резюмировал Кирилл.

– Именно, – больше не найдя что ответить, сказала Катя.

Кирилл был стильным аристократичным мужчиной сорока лет. Неженатым, потому что считал, что брак – дело непонятное, и все красоты жизни можно познать только в холостяцком состоянии. В их отношениях никогда не было романтичного флёра. Кирилл Вячеславович был палочкой-выручалочкой, она набирала ему по телефону в критичных случаях. Он всегда был одет с иголочки, чист, аккуратен. Его советам хотелось доверять. А главное, они действительно помогали.

– Так. Купить таблетки, прополоскать горло, – он протянул Кате листок с названием препарата, – и лежать. Я очень тебя прошу лежать. Вставать только в случае необходимости. И мой тебе совет: езжай в отпуск. Вид у тебя так себе. Кто тебе ещё по-честному скажет, кроме врача? – Кирилл подмигнул.

– Вика вчера сказала. Да я и сама вижу.

– Видишь, а действий никаких не прикладываешь для исправления, – погрозив Кате указательным пальцем, Кирилл собрал вещи и оставил её в грустном состоянии больного и одинокого человека, сказав на прощание: – В горы бы тебе. Туда, где народу поменьше. Пока.

Заказав по интернету таблетки, Катя снова выпила жаропонижающее. Телевизор смотреть абсолютно не хотелось. Читать было тяжело, глаза слезились. Горы? Обалдел Кирилл совсем. Нет бы – к морю. Понятно всё. А зачем ей горы? Катя открыла ноутбук. На мониторе высветились снова горные ландшафты. Катерина пролистала фото Исмаиллы. Какая же сила! Какая невероятная мощь! Она поняла, что именно силы, физической и душевной, ей сейчас не хватает. Чтобы изменить себя, поменять жизнь вокруг и внутри, нужно взять где-то энергию, решиться. Сила воли, сила духа, сила тела. Нет ничего. Она пуста. Словно незаполненный сосуд. Каньоны, горные вершины. Живут же люди, которые видят это каждый день! Катя представила, как они выходят утром на крыльцо дома, любуются восходящим над горами солнцем. Наверное, они жарят себе яичницу,