Дедушка не разговаривал со мной год. Это было глубже простой обиды; он не знал разницы между взрослым и ребенком, признавая только более существенное различие – между материей и духом. Книга была производным духа, его уязвимым, бедным воплощением; я – безответственным представителем натуры, угрозой и обидчиком. Он сердился на меня как-то странно: как маленький на большую.