Музыку начали больше слушать, чем исполнять; незаметно, исподволь она перестала быть домашним делом – примерно тогда же, когда и сама домашность обнаружила свою эфемерную природу, оказалась легкой, размером с наволочку, какую можно сложить в дорожный чемодан.