Глава 1

Конец августа 1998г. Наше время.

Последнее студенческое лето в Университете Брауна подошло к концу, и я с легкой грустью собирала вещи в комнате общежития, которую вот уже пять лет делила с Эммой, своей соседкой и по совместительству подругой детства. Девушка второй день не могла прийти в себя после выпускного вечера, и сейчас лежала на кровати с холодным компрессом на лбу.

– Фиби, возьми с меня слово, что я никогда больше не буду столько пить. – Простонала подруга, поворачиваясь на левый бок ко мне лицом. – Мне кажется, меня тошнило дольше, чем я пребывала в экстазе.

– Еще бы. – Я ухмыльнулась, запихивая стопку книг в дорожную сумку. – Зато тебе удалось перепить Реджи Стоуна. Теперь в ближайшую пару лет слава будет ходить о тебе, а не о нем. А ведь Реджи всегда дольше всех отрывался на весенних каникулах.

– Фу. – Эмма скривилась в лице, опуская холодный компресс почти на веки, прикрыв свои серые глаза и явно вспоминая события двухдневной давности. – Тебе уже пришел ответ по поводу работы?

– Еще нет. Как только устроюсь в Бостоне в новой квартире, займусь обзвоном потенциальных работодателей. Но мама обещала связаться со старым знакомым в массачусетской больнице общего профиля. Возможно, он возьмет меня ординатором на первый год. – Я улыбнулась подруге, заправив прядь распущенных длинных пепельно-русых волос за ухо.

– Ништяк. – Эмма повернулась обратно на спину, откидывая короткие темно-русые волосы на подушку. – Кстати как она добралась до Лондона?

– Сказала, что все хорошо. Но миссис Морган не позволила мне долго разговаривать. Все сопела около меня и не могла дождаться, когда закончится этот обдирающий международный звонок. – Я раздражено дернула носом.

– Старая грымза. Не дождется, когда кампус опустеет. Будто первокурсники будут лучше, чем мы. – Эмма понимающе фыркнула. – Жди меня через пару дней, оклемаюсь и приеду вновь делить с тобой жилплощадь.

– Даже не сомневаюсь. – Я вновь улыбнулась подруге, которая в этот момент закрыла глаза, но я была уверена, что она меня понимает.

Вспоминая о маме, я не переставала думать, что поступила правильно, пойдя по ее стопам, выучившись на врача. Теперь у меня перспективное будущее в медицине. А если мне очень повезет, то меня, как и маму однажды пригласят на стажировку в Лондон. Сейчас она ведущий специалист в области травматологии и главный врач в королевском госпитале. Жаль только папа не дожил до этого дня. Он бы гордился нами.

Когда все мои вещи были упакованы и уже стояли около входной двери, к нам в комнату завалился тот самый Реджи, который ухлестывал за Эммой последний год и приземлился к ней на кровать. Я уже хотела выставить его за дверь, но к нам в комнату заглянула миссис Морган и с недовольным лицом сказала, что меня требуют к телефону. На мой вопрос кто, она ответила, что понятия не имеет, главное, что звонок из Штатов и за него платит звонящий.

Мгновенно позабыв про Реджи, я поспешила за комендантом в коридор, ведь моей первой мыслью было, что наконец-то я дождалась от нее звонка. Спустя столько лет она все-таки дала о себе знать.

– Стефани? – Выпалила я, поднеся трубку к уху с затаившейся надеждой.

– Фиби Грейсон? – Раздался на том конце провода скрипучий женский голос. – Фиби Грейсон из Салема?

– Да. – Я тут же напряглась, ведь звонивший человек был совершенно не тем, кого я ждала. – А кто это?

– Дебора Джонсон. Ты помнишь меня? Я соседка твоей бабушки Эбигейл. – Женщина прочистила горло, и ее голос стал более мягким и более знакомым.

– Миссис Джонсон? – Я непонимающе и удивлено прокрутила в голове всплывшие воспоминания. – Что-то случилось?

– Да, дорогая. Твоя бабушка очень плохо себя чувствует. Эбигейл не хочет тебя беспокоить и мне запретила звонить, но я просто обязана поставить тебя в известность. Ее здоровье оставляет желать лучшего.

– Что с ней? – Мои глаза тут же округлились от услышанных слов. Ведь я всего несколько дней назад разговаривала с бабушкой, и ее голос не походил на голос больного человека.

– Сердце совсем слабое стало. Пекарня из нее все силы выкачивает. Фиби, она долго не протянет. – Голос миссис Джонсон задрожал, и я поняла, что она еле сдерживает слезы, а это значит с бабушкой все гораздо серьезнее, чем она говорит.

Решение было одно и хоть оно мне совершено не нравилось, и все мое нутро было категорически против, я все же его приняла.

– Я завтра же приеду. – Ответила я миссис Джонсон. – Первым автобусом.

– Я буду ждать тебя дорогая. – Ответила женщина и отключилась.

Положив трубку на станцию, я облокотилась на стойку и прикрыла рот рукой. Только этого мне сейчас не хватало. Моя жизнь только пошла в гору.

Проведя несколько минут в коридоре общежития, прохаживаясь взад-вперед, я размышляла о своих дальнейших действиях и о том, сколько времени мне придется провести в Салеме. Нужно будет поставить маму в известность, если миссис Джонсон этого еще не сделала. Все-таки моя бабушка это мама моей мамы. Видимо с квартирой в Бостоне придется повременить. Надеюсь, мистер Томсон сможет придержать ее для нас, пока не приедет Эмма. Придется подруге поторопиться с переездом, если мы хотим жить в хорошем районе.

Вернувшись в нашу с Эммой комнату, я застала подругу все так же на кровати, целующуюся с Реджи. Закатив глаза, я тут же развернулась и закрыла дверь с обратной стороны. Пусть насладятся друг другом и последними днями еще студенческой жизни.

Понимая, что это видимо злой рок или судьба, от которой невозможно убежать, я направилась на выход из кампуса, чтобы добраться до ближайшей автобусной станции и узнать расписание автобусов до Салема. Если же его не будет, то придется воспользоваться услугами такси. Но я совершенно точно должна увидеться с бабушкой.

* * *

Следующее утро началось для меня около шести. Пока Эмма еще спала, я максимально быстро и бесшумно оделась в черные джинсы и джинсовку, а так же белую футболку и кроссовки. Быстро причесав свои длинные пепельно-русые волосы, доходившие почти до поясницы, и написав подруге записку, я подхватила две свои сумки и чемодан и, бросив на прощание взгляд на комнату, в которой прошли пять самых замечательных лет, я поспешила на выход. Надеюсь, Эмма сегодня сможет подняться с кровати и прочитает записку еще до того как я доберусь до Салема.

Радость, с какой миссис Морган меня провожала из общежития, нужно было видеть. Казалось, она была готова пуститься в пляс, стоит мне сесть в автобус. Представляю ее лицо, когда она будет провожать Реджи Стоуна и Фрэнка Мартина. Наверняка откроет припрятанную бутылку святой воды и окропит ею все наше крыло общежития, а после достанет бутылку шампанского и выпьет ее залпом до дна.

Улыбнувшись очередным воспоминаниям о студенческих вечеринках и незабываемых учебных лекциях, во время которых что только не происходило, я забралась в проходящий автобус и, устроившись у окна, прислонилась головой к стеклу. Путь предстоял неблизкий, но я надеюсь, что уже в полдень буду дома.

* * *

Автобус, кряхтя и вздрагивая, все же смог доставить меня до Салема почти за три часа. Высадившись на центральной площади и сгрузив около себя свой багаж, я огляделась с нескрываемым равнодушием. Меня не было пять лет, но в городе совершенно ничего не поменялось. Только любопытных туристов с фотоаппаратами стало немного больше.

В конце улицы виднелся Салемский коллеж, в который я когда-то планировала поступать, но жизнь сложилась иначе и сейчас у меня за плечами намного лучшее образование. Немного правее все так же располагался «Дом Ведьм», около которого фотографировалась супружеская пара из Китая. Когда-то в выпускном классе мы со Стефани вот так же просили нас сфотографировать рядом с одной из главных достопримечательностей города. Тогда мы хотели сделать как можно больше снимков друг с другом, чтобы потом во время учебы в колледже созваниваться и вспоминать счастливые моменты. Но все сложилось не так.

Тяжело вздохнув, я подхватила свои вещи и поспешила в бюро проката автомобилей рядом с цветочным магазинчиком. Через полчаса оформления бумаг, мне вручили ключи от серого седана с договором аренды на неделю. Думаю, этого времени мне будет достаточно, чтобы со всем разобраться. Погрузив вещи в багажник, я устроилась за рулем. Давно я не водила машину.

Дом моей бабушки Эбигейл находится в Туманной Долине – это пригород Салема в пяти километрах от центра города с населением в две тысячи человек. А вот пекарня моей бабушки, где пекут самые вкусные пироги и пирожки, располагается в самом сердце Салема, наведу у всех туристов и местных жителей. Несмотря на жесткую конкуренцию, еще никому не удалось переплюнуть рецепты моей бабушки, которые передаются в нашей семье поколениями еще со времен первых поселенцев 1693 года.

Лично меня никогда не привлекала кулинария и поварешка из меня еще та. Но приготовить что-нибудь простое для семейного ужина я запросто могу. Я всегда чувствовала потребность помогать людям, именно поэтому я пошла в медицину. Бабушка Эби поддерживала меня в этом и считала, что я должна устроить свою жизнь как можно лучше и не должна связывать свою жизнь с этим захолустьем, где кроме многовековой истории и легенд ничего хорошего нет. Но так ли это?!

Моя лучшая подруга Стефани Хьюз разделяла взгляды моей бабушки и мечтала вырваться из Туманной Долины, чтобы отправиться покорять Голливуд. Стефани хотела стать писателем или сценаристом. Выдумывать разные истории она любила и умела. Вот только после окончания школы я получила от нее всего лишь одно письмо в первый год и ни одного телефонного звонка, что огорчало меня до глубины души. Ведь мы были лучшими подругами и всем делились друг с другом. Но она слишком быстро обо мне забыла.

Все выходные я часами просматривала афиши кинотеатра рядом с кампусом и все доступные газеты и журналы, чтобы увидеть хоть на одной из них имя подруги, но безуспешно. Возможно, она взяла себе творческий псевдоним. Ведь Стефани очень стеснялась своего происхождения. Но я уверена, однажды весь мир узнает о ней.

Оторвавшись от воспоминаний, я завела мотор и поехала к дому бабушки. Попутных машин почти не было и я, настроив радио, устремила взгляд на дорогу, крепко сжимая руль. Внутри меня непонятно откуда взялась тревога, которая только росла с каждым километром приближения к дому. А когда я заглушила мотор на подъездной дорожке, то выходила из машины на негнущихся ногах.

Двухэтажный дом моей бабушки из серо-голубого камня был построен более ста лет назад и все эти годы принадлежал нашей семье. Только сейчас он выглядел сильно обветшавшим и сильно заросшим плющом с восточной стороны. Газон уже давно не стригли, ставни на окнах второго этажа немного покосились, а каминная труба лишилась пары кирпичей.

– Фиби Грейсон? – От разглядывания дома меня отвлек уже знакомый женский голос.

Я повернула голову вправо и увидела женщину хорошо за пятьдесят в джинсовом комбинезоне и клетчатой красной рубашке.

– Да. Миссис Джонсон? – Я приподняла одну бровь, удивлено глядя на женщину.

За пять лет она совершенно не изменилась. Даже стала выглядеть немного моложе. Видимо следит за собой и не позволяет терять форму. Вместо ответа женщина устремилась ко мне и заключила в объятия.

– Как же я рада тебя видеть. – Она отстранилась и оглядела меня. – Какая же ты стала красивая. Вот только уж очень худенькая.

– Миссис Джонсон. – Я смущено улыбнулась соседке. – Вы тоже отлично выглядите. Где сейчас моя бабушка?

Соседка на минуту замолчала, с нескрываемой грустью посмотрев на наш дом.

– В центральном госпитале Салема. Ее госпитализировали почти неделю назад. – Миссис Джонсон поджала губы.

– Что? Едем сейчас же туда. – Я тут же высвободилась из объятий женщины и поспешила к машине. А миссис Джонсон заскочила к себе домой и, прихватив дамскую сумочку, устроилась рядом на переднем пассажирском сиденье.

Дорога до госпиталя почти пронеслась у меня перед глазами. Так быстро я еще никогда не ездила. Миссис Джонсон чувствуя мое состояние, накрыла мою руку на рычаге передач своей. Исходящее от нее тепло подействовало на меня успокаивающе, и я позволила себе немного сбавить скорость.

– За все лето я видела Эбигейл не больше десяти раз. Хотя раньше она всегда возилась в своем саду на заднем дворе, выращивая огромными порциями мяту, ромашку и еще какие-то травы, которыми щедро делилась и добавляла в свои чаи. Но недавно у меня сильно прихватило горло, и я попросила у нее немного ромашки и мать-и-мачехи. Но Эбигейл посмотрела на меня непонимающими глазами, часто моргая, словно я у нее слюну единорога попросила. И после выдала, что у нее ничего нет, потому что-то в этом году у нее не было времени заниматься садом. А через несколько дней я собиралась в город и уже была готова сесть в машину, когда к дому твоей бабушку подъехал красный «Фольксваген жук», на котором развозят заказы ее пекарни. Это оказался Филипп Чедвик, который работает поваром. Ты ведь его помнишь?

В ответ я лишь угукнула, а миссис Джонсон продолжила.

– Он поздоровался со мной и поинтересовался, не видела ли я миссис Тэтчер, то есть твою бабушку. Когда я сказала, что нет, его лицо нахмурилось, и он поспешил к ее дому, а я за ним. Эбигейл мы нашли на кухне без сознания. Филипп успел вовремя. Еще бы чуть-чуть и было поздно.

Госпиталь Святого Михаила располагался в восточной части города, ближе к побережью, где много свежего морского воздуха, который очень полезен для пациентов.

Бросив автомобиль на полупустой парковке, я поспешила к четырехэтажному зданию больницы. На первом этаже приемного покоя было относительно спокойно и лишь несколько пациентов прохаживалось по коридору, а три врача переговаривались между собой, обсуждая чью-то историю болезни. За стойкой регистратуры нас встретила улыбчивая полноватая темнокожая женщина средних лет. Узнав мою соседку, женщина с бейджиком «Сара Коллинз» поприветствовала ее и устремила свой взгляд на меня.

Миссис Джонсон быстро объяснила кто я и к кому, после чего миссис Коллинз, внимательно меня оглядев, понимающе кивнула и выписала мне пропуск.

– Я подожду тебя здесь дорогая. – Сказала соседка, подойдя к автомату с кофе. Я не успела ей ничего ответить, а поспешила к лифту.

Поднявшись на третий этаж, я оглядела белый коридор и заглянула в пропуск, чтобы сверить номер палаты. На этаже было еще меньше пациентов, чем внизу, и я без труда отыскала нужную мне дверь, около которой остановилась и, глубоко вздохнув, взялась за ручку.

Палата под номером «308» предназначалась для двоих пациентов, но сейчас одна кровать пустовала и была идеально ровно застелена белоснежным бельем. А вот на второй кровати под множеством датчиков и трубок находилась моя бабушка. Я даже не сразу узнала ее. Как же сильно бабушка похудела и поседела. Ее веки были закрыты, а грудная клетка очень медленно поднималась и опускалась. На прикроватной тумбочке я заметила красивый букет нежно-розовых и белых пионов. Похоже, это миссис Джонсон постаралась.

В палате было тихо, и только датчики нарушали тишину громким пиканьем. Я очень медленно подошла к ней ближе и осторожно взяла за правую руку, которая была еле теплая. В этот момент бабушка открыла глаза и устремила на меня удивленный взгляд.

– Фиби? – Еле вымолвила она осипшим голосом.

– Это я, бабушка. – Я тут же наклонилась к ней и поднесла ее ладонь к своему лицу. – Я здесь, с тобой.

– Моя девочка. – Бабушка прокашлялась, и ее голос стал более ровным. – Почему ты здесь? Я же велела тебя не беспокоить.

– Я не могла не приехать. – В переносице защипало и я, не сдерживая слезы, позволила им скатиться по моим щекам. – Как же ты тут без меня? Почему не следила за своим здоровьем?

– Не переживай моя девочка. – Бабушка глубоко вздохнула. – Скоро меня выпишут. Просто сердце прихватило, а меня тут же запихнули в больницу и обвешали кучей приборов.

– Бабушка, но это же не шутки. – Я смотрела на любимую старушку с нежностью и любовью, а у самой сердце сжималось от боли.

– Прошу прощения. – Раздался позади меня мужской голос. – Мисс?