одеваться, слушать хорошую музыку, ходить в кафе и курить американские сигареты.
Она знала, что Рома живет с матерью, медсестрой в детской больнице. Квартирка крошечная, на краю Москвы. Мать замучена бытом и вечной нехваткой денег, а заработки сына ее, честную советскую труженицу, не только огорчали, но и здорово пугали. Оттого и постоянные стычки и ссоры.
Рома говорил, что мечтает вырваться из этого «душного» мрака. С жаром рассказывал, как живут люди там, на Западе.
– Понимаешь, живут! – повторял он. – Живут, а не копошатся, как муравьи, пытаясь достать палку копченой колбасы, туалетную бумагу или польскую рубашку.
Лора пыталась возражать:
– Все не так плохо! И никто не голодает, и все хорошо одеты.
– Ты еще скажи, что у нас нет безработных! – злился Рома и презрительно бросал: – Профессорская дочка! Валить надо отсюда, валить! Понимаешь? Хотя таким, как ты… – Он безнадежно махал рукой.
Лора обижалась, пыталась возражать, и получался скандал.
Она видела, что раздражает его – своей неопытностью, «детскими» и «тупыми» взглядами на жизнь, своей благополучностью и нежеланием