Цитаты из книги «Дорога на две улицы»

Свадьба была пышной – тут уж постарались Яшкины родители от души. Родни много, знакомых море. Яшка – единственный сын. Да и денег в семье никто не считал – тетя Рива, Яшкина мать, работала маникюршей в «Красном маке» – популярное у московских модниц место.

Счастье измерить можно, а горе без дна

Старость – это не только опыт и мудрость. Старость – это еще и обиды, и требования. И эгоизм, и нежелание понять и посочувствовать. И капризы, вечные капризы.

Времени действительно было полно. Для планов, раздумий, решений. Выводов. Впрочем, при чем тут выводы? Жизнь продолжалась. И в наших выводах и заключениях она по-прежнему не нуждалась. И в этом было главное – ее продолжение. И в который раз она выводила на перекресток – туда, откуда всегда есть дорога на две улицы. На какую из них – ты всегда выбираешь сам. В одиночку. Такие правила.

– Жизнь – это перекресток, девочка! Всегда есть дорога на две улицы. Всегда. Ты уж мне поверь! Даже если сначала ты этого не увидишь.

– Жизнь – это перекресток, девочка! Всегда есть дорога на две улицы. Всегда.

застарелая и верная подруга. Уж осенью она обнаружится наверняка. Значит, опять картофельный сок по утрам и специальный рацион. Пареное, вареное. Она

Жизнь – это перекресток, девочка! Всегда есть дорога на две улицы. Всегда. Ты уж мне поверь! Даже если сначала ты этого не увидишь.

душноватой сладкой зеленью, раскаленным асфальтом, южной пылью и жареным мясом из придорожного ресторанчика, Гаяне замолчала и словно окаменела. Вытянулась в струну и беспокойно теребила поясок от платья. Елена скинула плащ и обмахивалась журналом. – Здесь всегда душновато, – тихо сказала Гаяне. – Влажность большая. Елена растерянно кивнула и посетовала, что не взяла веер. Тот, «карменовский», что Леля привезла из Мадрида. Сели в машину и двинулись в город. Елена удивлялась незнакомым пейзажам – совсем мало растительности, длинные «шеи» нефтяных качалок. Овцы, пасущиеся на

взгляд с одного на другого. – Познакомься! – предложила Ольга. – Твоя племянница. Маша. И ее сын, Луконин Арсений, четырех лет. Машка резко замолчала и замерла с широко открытыми глазами. Несколько минут она разглядывала Ирку, а потом с тревогой посмотрела на Ольгу. Ирина встала и подошла к Машке. – Вот так выглядит чудовище! – улыбнулась она. – Тебя, наверно, мною пугали в детстве? Машка неопределенно мотнула головой, покраснела и, переведя взгляд на Ольгу, беспомощно спросила: – И как же так, Леля? Как теперь? Ольга пожала плечами: – Так. Твоя тетя Ира – большая мастерица всяких «сюрпрайзов», как она изволила выразиться. А как дальше… Не знаю. Наверно, мужественно, как всегда. Ведь нам с тобой не привыкать? Машка в волнении сглотнула слюну и кивнула. А что еще оставалось делать? В своей комнате раскашлялась Гаяне. – Кто там у вас? Призраки? – беспокойно дернулась Ирка. – Призрак – это ты, Ира. А там – Гаяне. Если ты помнишь такую. – И она теперь здесь? – Ирка удивленно вскинула брови. – Не родительский дом, а дом престарелых. А ты по-прежнему благодетельница! Мать Тереза просто! Ольга согрела молока и пошла в комнату к Гаяне. Машка села напротив Ирки и с интересом ее разглядывала. – Рогов нет, – рассмеялась та, – клыков тоже! Ну, что робеешь? Машка опять покраснела. – А парень у тебя отличный, – кивнула Ирина на притихшего племянника. – Хорошенький такой, кудрявый. Папаша имеется? Машка отрицательно мотнула головой. – Ясно, – вздохнула тетка, – мать-одиночка. Вполне в духе семьи. Когда Ольга вернулась на кухню, чтобы сварить кашу для Гаяне, Ирка торопливо засобиралась. – У вас тут лазарет. Боюсь заразиться. Ну, понимаешь, времени у меня не так много. Она подошла к Машке, внимательно на нее посмотрела и провела ладонью по щеке. Потом потрепала по кудрявой голове Арсюшу и кивнула Ольге: – Спасибо за теплый прием. Ольга сделала книксен. В коридор вслед за Иркой засеменила все еще ошарашенная Машка. Ольга прижалась лбом к холодному и влажному оконному стеклу. Как там говорится? Встретились, поговорили… Голос крови, ау? Чушь все это. Никакого голоса нет и в помине. Она смотрела, как сестра вышла из подъезда, села в ожидавшую ее машину и подняла голову. Увидев